Отдельно отмечу слово "проход" в самом начале. Только одна ассоциация у меня с ним!

Молодых  провожали. Толпа  сослуживцев  и  родных стояла  с бокалами  и ждала,  когда пойдет  поезд,  чтобы  крикнуть ура, и Петр Леонтьич, отец,  в цилиндре, в учительском фраке, уже пьяный и уже очень бледный, все тянулся к окну со своим бокалом и говорил умоляюще:
     - Анюта! Аня! Аня, на одно слово!
Аня наклонялась к нему  из  окна,  и  он  шептал ей  что-то, обдавая ее запахом винного  перегара, дул в ухо ничего нельзя было понять и крестил  ей лицо, грудь,  руки;  при этом  дыхание  у  него дрожало и на глазах блестели слезы. А братья Ани, Петя и Андрюша, гимназисты, дергали его сзади за фрак и шептали сконфуженно:
     - Папочка, будет... Папочка, не надо...
Когда поезд тронулся,  Аня  видела,  как ее  отец  побежал немножко  за вагоном, пошатываясь и  расплескивая свое вино, и какое у  него было жалкое, доброе, виноватое лицо.
     - Ура-а-а! кричал он.
Молодые остались одни. Модест Алексеич осмотрелся в купе, разложил вещи по  полкам и  сел  против  своей молодой  жены, улыбаясь.