Неназываемый автор сошел с ума; уж такую хрень выкладывает, и так реагирует на неприятие. Это "Мысли опосля". Давно не читал Пелиаса. Все как обычно - обнаружил у него "загорелые тела, блестящие как белое золото", потных персов с развевающимися волосами, Конана, одетого в набедренную повязку, ФЛЯГУ, НОЖ И МЕЧ. Все это в обрамлении голой героини с куполами.  

- Так значит, ты решил, что сможешь командовать Вестрелом получше меня, Марко! – рёв, вырвавшийся из его глотки, казался поистине громоподобным. Тьма снова окутала корабль, и в этой тьме великан потряс громадным абордажным топором (во тьме кто-то увидел размахи топора) . – Клянусь Кромом! Чтоб дьяволы разодрали тебя и выпустили тебе все кишки! Шелудивая собака! Давай же, подойди ко мне, чтобы я мог расколоть твою голову одним добрым ударом топора!
Тишина была ему ответом. Корабль нёсся по холодному морю в кромешной тьме, лишь изредка разрываемой сполохами молний. Ладонь гиганта плотно сомкнулась (а до этого топор висел в воздухе) на отполированном древке. Лишь недюжинная, почти нечеловеческая сила и ловкость, а также немалый опыт позволяли ему удерживаться на палубе даже в такую качку (ни разу не правда). Ветер нёс капли ему прямо в глаза. Его суровые, словно вырубленные из камня черты лица, массивный упрямый подбородок – выдавали в нём варвара, жителя севера - уроженца одного из тех холодных неприветливых краёв, которые стараются не посещать обитатели цивилизованных стран без особой нужды (три последних слова – как пятая нога). В самой его осанке было что-то хищное, словно звериное, а тяжеленный выщербеленный (лучше уж вышербленные мозги) топор, предназначенный в том числе и для того, чтобы рубить надстройки корабля и канаты, он держал, словно невесомую пушинку. Под тонкой тканью рубашки у здоровяка бугрились такие мускулы, которым мог бы позавидовать бы любой воин в пределах Гибории. Сейчас, с безумно ощеренными зубами, высоко занесённым топором и безумным огоньком в серо-синих глазах, он походил на загнанного в угол зверя, или же на берсерка, охваченного боевым безумием, и готового любому перегрызть глотку. С лёгкостью, словно издеваясь, он снова взмахнул топором.

(аффтар, выпей йаду – у тебя либо мрак, либо все герои никталопы)

- И много баранов последовало за тобой? – разнёсся над палубой его оглушительный рёв. - Не я ли вёл вас от берега к берегу, где мы награбили немало купцов из Шема (награбили купцов, блеск), пустили их чёртовы барки ко дну, и потом пропили всё золото в тавернах Кордавы и Мессальтиды (что за Мессальтида?)? Разве не я вывел вас из-под удара аргсосских собак возле Рифов Забвения, разве не я спас вас от собак Зальторо?
И снова молчание ему было ответом. А потом, из густой смоляной (снова смоляная тьма) тьмы всё-таки донёсся голос.
- Ты был неплохим командиром, капитан, - возразил ему кто-то с холодным смешком, голос ответчика (ответчика!) заглушал и уносил ветер. – Но всегда слишком буйным, словно демоны вселились тебе под шкуру (демоны вселились не в…, а под шкуру) . Этот поход на юг был чистой воды самоубийством, сами боги восстали против нас! Никому не суждено найти проклятое сокровище Сементари-Сукмекра. Ты повёл нас за зачарованным сокровищем, а привёл в бурю! Сами демоны из преисподней собираются утопить корабль! Зато мы отдадим им тебя, и они удовлетворяться полученной жертвой! Мы жрём протухшую рыбу и пьём вонючую воду уже который день, а этот шторм и вовсе собирается отправить нас к праотцам! Довольно!
Варвар заскрежетал зубами, а ладонь стиснула древко топора так, словно хотела его переломать.
- Что ж, подходите по одному, паршивые глупцы! У нас на хвосте висят корабли стигийцев, и если вы повернёте назад, и утопят вас в Синей Бездне быстрее, чем солнце успеет коснуться воды (как бэ ночь и тьма; солнце откуда? И что за синяя бездна?)!
- Мы рискнём, - донеслось из тьмы. – Быть может, буря уже утопила стигийцев или заставила их повернуть назад. Боги гневаются только на тебя, Конан. Сбросим тебя за борт – и дело с концом.
Северянин зарычал. Навстречу ему метнулась пригибающаяся смутная тень, ударившая молния выхватила (имбецилы решили подраться в шторм и во тьме; молния – тут как тут) из темноты бородатое оскаленное лицо, и Конан, наполовину ослеплённый вспышкой, ударил топором почти наугад. Лезвие с противным звуком вошло прямо в череп, раскалывая его пополам. Кровь и мозги брызнули на палубу. Нападавшему не повезло – он оказался ослеплён ещё сильнее чем Конан – изломанная огненная ветвь (пристрастие к ветвям) протянулась совсем недалеко от корабля. Гром ударил такой, что казалось, голова расколется пополам (сначала раскололся череп, теперь автор, загипнотизированный словом «раскалывается, оставить его уже не может). Корабль прыгнул на волнах, он нёсся, не управляемый никем, в чёрном (мрачная чернота) кипящем вареве волн. Конан ухватился рукой за резной деревянный борт (хер борт будет резным), вглядываясь во тьму. Вот ещё две тени скользнули к нему, он встретил одну из них ударом топора, а затем резко метнулся в сторону, покатился по мокрой и накренившейся палубе (Конан – акробат, катается по палубе, которая чуть ли не дыбом встает). Корабль практически танцевал (ваще бредовое предложение). Вторая тень налетела прямо на него, и он, недолго думая, ощутив под руками тонкую шею, отвернул ему горло (топор загадочным образом из рук исчез; и вчитайтесь в этот бред – «недолго думая, ощутил… и ответнул горло»). Тьма, слепящие удары молний, почти молчаливое сражение на залитой пеной и кровью палубе – всё это выглядело как форменное безумие.
Неужто вся команда отвернулась от него? Скорее всего, нет – просто верным людям во сне перерезали глотки. Ярость клокотала в нем, словно готовый взорваться вулкан. Но всё же они были волками, жили и убивали, словно волки, по законам волков – и сейчас он собирался драться до конца. Ненависти не было в нём – таковы были законы Морского Братства. Вместо этого он внезапно захохотал, снова поднимая топор, и ощущая капли дождя, падающие ему на лицо (параллельный дождь вдруг закапал). Он неплохо пожил – и умереть в бурю, посреди беснующегося океана, с топором в руках – есть ли смерть намного лучше? Пугающая усмешка озарила (усмешка озарила) его лицо. Он намеревался продать жизнь подороже.
И в этот момент один из канатов, удерживающих паруса (у этих канатов названия есть, между прочим), лопнул. Корабль тряхнуло в очередной раз. Он застонал, словно умирающая женщина (корабль застонал как женщина), конец разорвавшегося каната ударил Конана по ногам, только чудом не раздробив кость (канат стальной, однако), и буквально вышвырнул за борт (ударил по ногам, но как-то выбросил, хотя должен был опрокинуть), в холодную непроглядную тьму, а в следующий миг в мачту капера, подобно пылающему возмездию небес ударила молния. Холодным столпом пугающего огня, огненной змеёй протянулась она с небес. Корабль словно охнул, чудовищный треск разорвал воздух. А в следующий миг Конан погрузился в ледяную кромешную пучину и не видел уже ничего.

(Хватит, пожалуй. Думаю, достаточно).

Отредактировано Стас666 (2011-08-28 01:40:56)

"...Они даже названия понапридумывали настолько безвкусные, что у меня от них остался неприятный привкус во рту..."

Экие негодяи - Де Камп и Ко