Типа, впервые в истории, перевод.   

Джон Хокинг

Конан и изумрудный лотос

Пролог

Этрам-Фал стоял в древних покоях и смотрел на кости. Темные и выщербленные, они лежали разбросанные в толстой пыли каменного пола. Неверный свет горящего факела отдавал красным, заполняя круглую комнату скачущими тенями. Высокий солдат в полном доспехе неподвижно стоял за одиноким дверным проходом, высоко держа факел в крепкой руке.

Этрам-Фал встал на колени, зашуршав своими серыми одеждами, и вытащил богато украшенный кинжал необычной формы из спрятанных ножен. Несмотря на то, что чародей был молодым человеком, его сутулая и сжатая фигура создавала впечатление, что ему много лет. Тонкие волосы мышино-бурого цвета только начинали расти на коже черепа, недавно обритого наголо. Чародей нахмурился в раздумьях, сморщив свои выпуклые и бесформенные брови. Он покопался среди костей и пыли концом кинжала, и почувствовал, как его медленно наполняет отчаяние.

«Оно мертво», - подумал он.  «Ну, конечно оно сейчас мертво, но я наделся, что здесь хоть что-то останется, кроме шелухи. Кончик кинжала потревожил столетнюю пыль, но ничего не нашел». Этрам-Фал внезапно встал, и солдат с факелом вздрогнул.

- Клыки Сэта, - выругался чародей. – Неужели я напрасно столько прошел?

Его голос породил глухое эхо. Чародей посмотрел наверх. Потолок круглой комнаты был так высоко, что терялся в дрожащей тьме, куда свет факела не доходил. Ровная вязь выгравированных иероглифов шла по стенам вокруг на высоте в два человеческих роста. Символы, казалось, мучительно корчились в тусклом свете.

- Сомнений нет, - сказал медленно Этрам-Фал, - комната - эта.

Он повернулся и в это время поставил сандалию на что-то издавшее глухой хруст. Отступив в сторону, чародей посмотрел вниз и застыл недвижно.

- Ат, опусти факел.

Солдат послушно опустил факел, чтобы осветить пол. Тем временем Этрам-Фал снова преклонил колени. Он надавил на то, что, по всей видимости, было человеческим ребром, и разломил его на две части. Мелкий черный порошок высыпался из сломанной кости. Этрам-Фал издал сдавленный крик триумфа.

- Конечно! Оно впало в спячку. Оно, должно быть, поглотило все съедобное вплоть до костного мозга, а затем породило споры. Дай Сэт, чтобы там сохранилась жизнь!

Он сделал жест покрытой серой одеждой рукой.

- Ат, приведи моего ученика.

Солдат покинул комнату. Свет его факела удалился вниз по коридору, оставив Этрам-Фала в темноте. Но она не была темнотой для чародея, который увидел перед собой свое будущее, кажущееся таким ярким и блистательным. Его дыхание участилось – единственные звуки в каменной тишине.

Через несколько мгновений вернулся Ат. Ястребиноподобное лицо стигийца было суровым и спокойным. За ним следовал худой молодой мальчик, облаченный в желтое платье. Несмотря на то, что он был выше Этрам-Фала, макушка взъерошенной головы мальчика едва доставала подбородка Ата. Парнишка осмотрел комнату с очевидным нетерпением.

- Я помогал разбивать лагерь в большом зале, - сказал он нетерпеливо. – Вы, наконец, нашли для меня какое-нибудь полезное дело?

Этрам-Фал не ответил, лишь задержал взгляд на костях перед своими ногами.

- Ат, - сказал он, - убей его.

Одним плавным движением солдат вытащил свой палаш, утопил его в животе юноши, провернул и вытащил. Ученик издал пронзительный вопль, обхватил себя руками и, упав, стал слабо извиваться в пыли. Когда мальчик перестал дышать, Ат вытер свой клинок о мертвое тело и вложил оружие в ножны. Он выжидающе посмотрел на Этрам-Фала. Рука, сжимавшая факел, так и не пошевелилась.

Чародей извлек толстый красноватый лист из кожаного мешочка на своем поясе. Он протянул его Ату, который немедленно положил его себе в рот. Глаза солдата закрылись и его щеки сжались вовнутрь, пока он сосал лист.

Этрам-Фал не обратил на это никакого внимания. Согнувшись в поясе, он осторожно поднял сломанное ребро, зажав его между большим и указательным пальцем. Крайне бережно повернув кость, он высыпал тонкую струйку черного порошка на тело своего ученика застывшее в неуклюжей позе. Он опустошил жуткий сосуд, концентрируя его содержимое на темном пятне, разраставшемся на диафрагме трупа. Когда песок перестал падать, чародей отбросил ребро в сторону и принялся стоять, смотря на тело в полной тишине.

Прошел час, в течение которого Ат сжевал и проглотил свой лист, а Этрам-Фал даже не пошевелился. Ближе к концу второго часа Этрам-Фал поднял голову, будто бы попытавшись услышать слабый звук с большого расстояния. Тело на полу вздрогнуло, и чародей сжал вместе ладони в восторге предвкушения.

Влажный хруст наполнил неподвижный воздух. Тело дергалось и тряслось, будто бы наделенное мучительной жизнью.  Этрам-Фал задержал дыхание, когда опухоль размером с кулак не иначе как мгновенно взбухла на мертвой плоти его ученика. Тело причудливо деформировалось во множестве мест с такой стремительной силой, что конечности содрогнулись в конвульсиях, а желтое платье порвалось.

Зеленые цветы размером с раскрытую человеческую ладонь пробились из трупа, разросшись с таким изобилием, что тело практически скрылось от глаз. Переливающиеся, с шестью лепестками, цветки вырывались из плена плоти, качаясь и дрожа, будто бы на сильном ветру. В течение мгновения они застыли и острый, мускусный запах, напоминающий сразу и нектар и гниль, медленно растекся, заполнив покои.

Раскаты хохота Этрам-Фала отразились от каменных стен, словно удары огромного колокола.