Дождь пришел очень быстро и еще быстрее перерос в ливень. Его напор способен был сбить с ног кого-то менее крепкого, чем двое шагавших мужчин. Не сговариваясь, они свернули к гряде холмов, поднимавшейся в  на северо-востоке в полутысяче шагов. Там, еще при свете дня, они приметили редкий лес, который мог дать хоть какое-то укрытие. На их пути встали заросли камыша, окаймлявшие берег озера. Вода вновь наполнила обмелевшие было берега, скрыв жадно впившиеся в почву корни.
  В блеске очередной молнии эфиопу показалось, что один из особенно толстых и выпирающих корней шевельнулся. Вслед за этим, в воцарившейся кромешной тьме зажглись холодные огоньки. Это заставило сердце негра замереть, а затем вновь забиться с неистовой силой. Занятый своей ношей, галл не заметил опасности. Эфиоп находился ближе к ее источнику. Он предупреждающе вскрикнул и потянулся за мечом. Раньше, чем галл успел повернуть голову в его сторону, что-то чрезвычайно сильное врезалось в могучего кушита подобно тарану и швырнуло его на землю. Меч так и не успел покинуть ножен. Перед его глазами все завертелось. Удар о землю оглушил его и вышиб воздух из легких. Змеиные кольца железными тисками сжали его, так что он даже не почувствовал, когда ядовитые клыки впились в шею.
  К тому времени как галл бесцеремонно сбросил свою живую поклажу и подскочил к змее, его спутник был уже на полпути к царству теней, и ничто уже не могло замедлить этого. Клинок галла размашисто рубанул по чешуйчатой плоти. Клиновидная башка с  мерцающими глазками оторвалась от  шеи эфиопа  и рванулась к воину. Галл резко отпрыгнул назад и ударил вновь.  На месте головы неведомого гада остался лишь косой срез, сама же она полетела под ноги своему убийце. Тот пинком отправил ее подальше и шагнул к распростертому телу друга. Кольца змеи продолжали рефлекторно сжимать его.
  От резкого приземления, находившаяся в обмороке девушка пришла в себя. Ничего не понимая, она всматривалась неясные очертания  галла, склонившегося над распростертым телом. Тот брезгливо отшвырнул извивающегося в предсмертных конвульсиях гада и всмотрелся в лицо товарища. Эбонитовая кожа эфиопа приобрела пепельно-серый оттенок, глаза выкатились, а шея распухала все больше и больше. Твердые узловатые пальцы стискивали запястье галла с силой, способной большинству людей нанести непоправимое повреждение. Непонятно каким образом, но эфиоп продолжал оставаться в сознании, а с губ его срывались свистящие звуки, которые при большом усердии можно было различить как слова:
  - Великий Змей покарал меня! Зачем я связался с тобой, белый…о, духи, будьте милостивы!
  Галл молчал, не зная, что ответить. Впрочем, вряд ли умирающий был сейчас в состоянии его слушать.
- Они звучат из под земли! – неожиданно громко прохрипел эфиоп, - черные барабаны зовут меня в Его обитель! Змеиный царь, пощади меня!
  После этих слов его тело забилось в короткой агонии, после чего  вытянулось и замерло. Струи дождя неистово бились в остекленевшие глаза. Галл освободил свою руку и прикрыл мертвецу веки. Впервые за долгое время, он почувствовал, как в душу  украдкой вползает страх. Боги и демоны Черной земли, с которыми до сего момента он и не думал считаться, показали свою силу. Слишком очевидной была связь между смертью Мамбато и дерзким осквернением ритуала. Эта змея – галл еше никогда не видел ядовитых гадов такого размера – не иначе, отродье самого Дамбаллы.
   Опасливо озираясь, он поднялся с колен. Оцепенение сменилось в нем желанием бежать прочь. Обернувшись, он встретился взглядом со спасенной девушкой. Ни слова не говоря он поднял тело мертвого товарища и зашагал к лесу. Девушка поднялась с колен и направилась вслед за ним. В ее глазах, демонический ореол уже спал с чужеземца, и хотя она продолжала смотреть на него не без опаски, он пока был единственным, от кого она могла получить защиту и покровительство. Рослый, широкоплечий галл лишь немногим уступал самым могучим из негров, но в боевой сноровке превосходил большинство из них. Она не без любопытства рассматривала его светлые волосы с отдельными прядями выкрашенными пурпуром, медные браслеты и золотую гривну на шее, а также ножны с диковинным оружием, висевшие на бедре. Ей был знаком диалект, на котором говорил черный друг белокожего. Но, благоговейный страх и почтение, не позволяли ей обратиться к своему спасителю, даже для того, чтобы выразить благодарность. А тот погруженный в свои мрачные раздумья, казалось, не замечал, что она следует за ним.
  Они еще не достигли узкой полосы джунглей, как дождь начал стихать. Галл положил эфиопа под ствол дерева и позаимствовав его бронзовый меч взялся за копание почвы. Взглянув на вставшую поодаль дикарку, он снял с плеча небольшой щит и швырнул ей под ноги.
   - Выгребай землю.
   Через полчаса глубина могилы удовлетворила галла. Мамбато упокоился в ней с мечом на груди. Галл  отхлебнул в его честь вина из фляги и после этой нехитрой церемонии забросал могилу землей.
   - Клянусь яйцами Зевса, я устал и голоден как собака!
    Девушка не поняла его иноземной речи, но по тону догадалась о смысле.
   - Эй, женщина, как тебя звать?, - на этот раз обратился он к ней на знакомом языке.

  - Эрзули.
  - Дал же я маху. Надо было прихватить не только тебя, но и ту зарезанную козу – не сидел бы сейчас с пустым брюхом. Хм, не вернуться ли нам к твоим дорогим родственникам? Коли они приняли меня за…  как бишь его, Огуна? Стало быть, если я заявлюсь к ним, то наведу такого страха, что они выложат передо мной все что имеют за душой, а?
   Лицо мулатки выразило крайний испуг.
   - Только не это, прошу!
    Галл мрачно усмехнулся, и девушке показалось, что в его глазах сверкнули прежние искорки жестокого веселья. Дрожь пробежала по ее спине.
    - Так ты не желаешь, чтобы я вернул тебя родственникам, или кем они тебе там приходятся?  Впрочем, ты и впрямь не очень то походишь на этих потомков горилл.
    Галл с откровенным удовольствием рассматривал ее великолепное смуглое тело, символически прикрытое узким набедренником, крепкие округлые груди и длинные сильные ноги. Припухлые губы выдавали примесь негритянской крови, но черты ее лица были тонкими и правильными, а черные волосы- лишь слегка вьющимися. Зеленые глаза, высокий лоб и тонкий, слегка вздернутый нос заставляли галла припомнить, что подобных, только белокожих девушек он видел у шатров берберов. Сама девушка была очень красивой.
-Ваш змеиный божок потерял неплохую жертву - хмыкнул он.- Так откуда ты, девочка?
-Мой народ сюда пришел очень давно-  юная мулатка заговорила поначалу медленно, словно не хотя, но затем все более увлечено,  - давным-давно, когда не были заложены  первые камни в основания Рима и финикийцы не приплыли к этим берегам чтобы основать Карфаген - тогда  ливийской пустыней правил великий народ. Это были могучие люди, светлокожие и голубоглазые, со светлыми волосами - совсем как ты, воин Севера.
      Варвар припомнил, что ему попадались среди  берберов светловолосые мужчины и женщины  с серыми или синими глазами, вспомнил и их рассказы о том, что некогда такими были все племена населяющие ту древнюю Ливию.
  -Тогда на месте нынешней пустыни еще не было раскаленных песков и наш народ жил среди саванн и лесов, в силе и славе. Но затем, видимо боги за чтото прогневались на нас, и солнце стало светить ярче, выжигая все живое. Большинство наших источников высохло, наши поля погибли, и мы стали страдать от голода и жажды. От нехватки воды  вспыхнули войны за владение оставшимися пастбищами и оазисами. Долгие усобицы подорвали силы нашего народа, а с юга уже шла другая беда- орды смуглых кочевников на верблюдах, черноволосых и черноглазых. Они покорили ливийцев и смешались с ними, истребив или изгнав всех непокорных.
  Мой народ был одним из сильнейших - он не захотел покоряться или умирать. Много веков назад он ушел на юг. В долгих скитаниях по землям дикарей, народ изгоев наткнулся на странный город, которым владела одна раса- очень древняя и таинственная. Самые старые книги дают очень туманные сведения о них. В ту пору здесь было место полное кощунственного зла и страшного чародейства; здесь поклонялись страшным богам, имена которых давно забыты  человечеством. Но первым среди них уже тогда был Великий Змей, которого черные рабы пришедших господ назвали Дамбаллой,  иудеи же зовут Левиафаном а египтяне Апофисом. Истинное же имя помнит лишь прах подземных гробниц. Хозяева города были чародеями. Дикари из соседних племен каждый год приводили к ним одиннадцать девушек, которые доставались их божеству, живущему на дне  колодца в пирамидальном храме. За это засуха обходила их земли стороной, стада антилоп и газелей были  обильными.
   В ту пору, это место показалось заманчивым нашему царю Хаммади. Мы не ведали страха перед народом Змея. Чернейшее колдовство противостояло нам и многие из нашего племени погибли, но нас было слишком много. Древняя раса уже вырождалась и гибла, многие тайные секреты были уже забыты- и в конце концов мы ворвались на улицы города. Змеепоклонники были уничтожены, а тела их сброшены в воду проклятого озера.  Мы укрепились в этом городе, а чернокожие сати стали нашими подданными.
Со временем, не смотря  на их низкое положение, чтобы избегнуть вырождения, нашей знати приходилось смешивать свою кровь с кровью черных. И я как ты видишь, несу в себе примесь этой крови. Но мы недооценили ту власть которую имел древний бог нелюдей над душами чернокожих. Их колдуны- ученики жрецов проклятой расы - сеяли смуту и рознь, пророча, что древний бог не оставит своих почитателей, но дарует им победу над нами. Нам не удалось до конца искоренить в сати вероломство. Новый царь Вагаду, сменивший Хаммади допустил, чтобы они собрались с силами и сплотились за нашей спиной. Затем произошла катастрофа – орды их взбунтовались и хлынули на улицы города, сея насилие, смерть и разрушение. Немногие из жителей Вагаду выжили и все они попали в рабское подчинение этим дикарям. Содействие в победе колдуны сати приписывали своему покровителю Дамбалле. Еще несколько лун после нее в черных храмах   проливалась в его честь наша кровь. С тех пор город предоставлен лишь зловещим теням, а я – последняя, в чьих жилах течет кровь народа, истребленного словно жертвенный скот.
   - Если твои предки допустили это, значит другой участи они и не заслуживали, - пробормотал галл, пожав плечами.
   На него нашло дремотное состояние, и все тревоги начали отходить куда-то на второй план.
  - Зачем ты спас меня? – неожиданно услышал он голос девушки после продолжительного молчания.
  - Не знаю. Ты можешь послужить неплохим трофеем в моих бесплодных скитаниях по этим землям. Отдам тебя первому попавшемуся торговцу живым товаром и разживусь золотом.
  - Твоя кожа белая, - задумчиво изрекла Эрзули, - но сердце такое же черное, как у сати. Боги не зря направили тебя в этот ад – здесь подходящее место таким как ты.
  - Не советую тебе меня злить, женщина. Сегодня я в дурном настроении и могу обойтись с тобой так, что ты заскучаешь по своим черномазым хозяевам.
   Мулатка бросила на него странный взгляд, и тому, кто поймал бы его в тот миг, наверняка стало бы не по себе. Вслух же она произнесла тем же бесцветным голосом:
  - Нам надо идти. Если сати найдут нас здесь…
  - Плевал я на них. Если эти псы сюда сунутся, я с удовольствием расшибу их черепа, или мое имя не Котэйр!  Пускай заодно прихватят с собой своего змеиного божка, если он сможет вселить в них храбрость.
  - Не отзывайся так о царе змей, - почти шепотом произнесла девушка, - той кровавой ночью в Вагаду…
  - Не указывай, что мне делать, женщина, - фыркнул галл, - и дай мне поспать. Если увидишь,  что  кто-то крадется сюда – буди меня. Больше я не желаю слышать от тебя ни слова.
  Котэйр никак не подал виду, но рассказ Эрзули затронул тревожную струнку в его суеверной варварской душе. Воспитанный на мрачных легендах своего народа, где сверхъестественные силы олицетворяли в себе лишь смертельную угрозу для человека из плоти и крови, он смотрел на мир, как на место полное зловещей тайны. В нем не было безопасного уголка, везде царила магия Неименуемого, и судьбы всех и каждого в отдельности были сосредоточены в Его призрачных руках. Могучий галл мог позволить себе прилюдно высмеять тех, кто начинал вслух говорить о вещах лежащих По Ту Сторону, но при этом не отваживался заходить за черту, отложившуюся в его сознании с детских лет. Весь опыт знакомства с иными культурами, будь то античная или месопотамская  говорил, что мир людей очень хрупок и находится под властью древних, потусторонних сил, чей гнев не стоит испытывать. Жуткая смерть Мамбато четко подтвердила, что его страх перед Неименуемым имеет под собой реальную почву. В конце концов, под эти невеселые раздумья  он погрузился в забытье.
  Галл спал, но неспокойным был его сон. Он ворочался во сне, с его губ срывалось бормотание и неясные вскрики. Раз за разом его преследовало видение . Бледная луна, похожая на убеленный временем череп мертвенно сияет в небесах. Он стоит на краю дремучих джунглей и  смотрит на огромное дерево, у подножия которого виднеется холмик рыхлой земли. Черные корни, словно жадные щупальца,  тянутся к свежей могиле. Но вот один из безобразных кореньев шевелится, за ним другой, третий. Уже не корни - мерзкие скользкие гады ползают у подножия дерева шевеля раздвоенными языками и сверкая неподвижными глазами. Мерзкое шипение оглашает воздух,  бесшумно скользящие черные тела собираются на месте упокоения чернокожего наемника . Галл хватается за меч, желая рубить и кромсать, но кошмар тут же обрывается...
     Он проснулся, и тяжело дыша сел на земле, лихорадочно озираясь по сторонам и вдруг замер. Волосы зашевелились на его голове, а по спине пробежали мурашки. Первобытный, неконтролируемый ужас стиснул ледяной рукой сердце наемника, ужас еще более пугающий, оттого что галл не понимал его причины. Лишь мгновение спустя, он сумел разглядеть под деревом медленно поднимающуюся черную фигуру. Что-то знакомое почудилось галлу в ее очертаниях. Он осмотрелся – Эрзули сидела на корне дерева, не шелохнувшись. Ее большие глаза еще больше расширись и не мигая смотрели на оживший кошмар.
  Нет, это не мог быть он.
  -Момбато? - неуверенно произнес галл.
Гортанный издевательский смех был ему ответом. Черный силуэт шагнул вперед. Вышедшая из-за туч луна осветила его и ругательство не успело сорваться с онемевшего языка галла - это и вправду был его недавний соратник, но отнюдь не такой, каким он был прежде! Некогда черная кожа теперь приобрела пепельный оттенок, черты лица заострились и вытянулись, являя собой сходство с рептилией. А глаза! Огромные желтые с вертикальными зрачками, они пристально вперились в лицо галла. 
  - По твоей вине, красноголовый, я навеки обречен быть слугой Змеи. Но не думай, что я так просто отпущу тебя. Нет, ты и эта сука, пойдете со мной, и мы вместе предстанем перед Ним!
Котэйр невольно передернулся - столь мерзко было ему видеть на человеческом лице зрачки чешуйчатого гада. И в то же время он странным образом не мог отвести взгляд - что-то в этих глазах притягивало его, подобно петле охватившей шею. «Покорись мне!»- словно говорил этот взгляд, заставляя опустить руки, бросить оружие, сдаться на милость нечестивой твари. И от осознания того, что в глазах твари некогда бывшей его товарищем, он не более чем скотина  приведенная на заклание, бешеная неукротимая ярость вдруг  всколыхнулась в сердце галла. Кровавый туман вспыхнул перед его глазами. Страх перед сверхъестественным уступил место желанию убить того, кто посмел посягнуть на его волю.
  -Тарранис!!!- прорычал галл  отводя взор и отступил хватаясь за оружие  Злобное змеиное шипение послышалось ему в ответ. Меч чернокожего проскользнул на толщину двух-трех пальцев от груди варвара. Со звоном ударились, друг о друга мечи, высекая искры.
  . Чернокожий наемник, воскрешенный из мертвых потусторонними силами, не утратил ни своей сноровки, ни силы. К тому же галл избегал глядеть ему в глаза, опасаясь, что его  заворожат. Тварь же напротив стремилась встретится с ним взглядом. Одним отчаянным ударом он сумел  распороть Момбато  бок. Для любого человека такая рана оказалась бы тяжелой, если не смертельной, но восставший из мертвых даже не замедлил своих движений, несмотря на частично вывалившиеся из раны внутренности. К тому же оживший мертвец не испытывал усталости, в то время, как галл после вспышки боевого  безумия начал уставать. Вот его нога неудачно ступила в грязь и он покачнулся, нелепо взмахнув руками. С торжествующим шипением тварь прыгнула вперед, не успев или не сумев разобрать, что это была лишь уловка. С ловкостью кошки увернувшись от оружия эфиопа, галл  крутанулся вокруг своей оси и молниеносным ударом снес голову жуткому кадавру. Какое-то мгновение, обезглавленное тело стояло на ногах, слегка покачиваясь. Затем, словно не хотя, оно медленно опустилось и распласталось на земле, продолжая  подергиваться – совсем как некая умирающая рептилия.  Ни капли крови не выпало из разверстой раны. Вместо этого громкое шипение огласило воздух и  галл увидел как из обрубка шеи проворно выскользнуло нечто гибкое и едва уловимое для человеческого глаза. Стремглав оно метнулось в сторону, исчезая в ночных джунглях..
   Сердце варвара переполняла странная смесь страха, омерзения и какого-то болезненного любопытства. У себя на родине он тоже слышал о злых духах принимающих облик животных и порой вселяющихся в человека. Однако лишь здесь в черных землях он впервые столкнулся с этим.
  - О, бездны Эреба! Должно быть я и вправду перешел дорогу вашему Змею!  Эта тварь не могла быть спятившим Момбато, уж скорее я поверю, что сам тронулся умом.
  - Теперь ты готов бежать отсюда? – почти прокричала в подступающей истерике Эрзули.
  - Да, пожри меня Цернуннос, если я задержусь здесь до рассвета.
   Но тут варварский инстинкт предупредил о появлении новой опасности. Тихий шелест травы подсказал, откуда ее ждать.

Просторный неф уходящий куда-то во мрак, вызвал у воина нехорошие ассоциации с глоткой исполинской змеи. Оказавшись под толщей черного камня, Котэйр ощутил что-то похожее на удушье в сочетании с безотчетным страхом. Но ноги продолжали идти вперед, а глаза всматривались, вылавливая любое движение. Неф расширился и Котэйр увидел площадку в форме полукруга.  В ее центре находился громадный колодец. Котэйр вспомнил слова Эрзули о девушках, которых приводили в дар божеству из колодца чернокожие дикари. Сейчас эта легенда уже не выглядела для него пустым вымыслом. По ту сторону черного провала, на возвышении стоял алтарь, на котором лежало чье-то тело. Котэйр не смог рассмотреть его очертаний, но у него не было сомнений, кому оно принадлежит.
  Галл  осторожно обошел распахнувшуюся бездну и приблизился к алтарю. Галл едва дышал, при мысли о том, что обитатель бездонного колодца может услышать его. Медленно, словно во сне он приблизился к возвышению и взошел на него. Но то, что он там увидел, заставило его замереть в ужасе и отвращении. Да – это была Эрзули. Ее обнаженное тело лежало на черном обсидиане алтаря в расслабленном состоянии, словно на пуховой постели. Судя по едва-едва вздымающейся груди, это был глубокий транс. И похоже именно в силу этого она никак не реагировала на  множество мелких гадов ползающих по ее плоти, обвивающих  члены, запутавшихся в волосах.
  Котэйр тихо выругался, не решаясь приблизиться.
  От созерцания этого отталкивающего зрелища его отвлек мягкий шорох ткани позади. Галл обернулся почти молниеносно. Из открывшихся в нишах проходов в зал входили фигуры в черных плащах с низко надвинутыми капюшонами. Их было наверное с добрый десяток, а может больше. Варвар с молчаливым отвращением наблюдал, как они приближаются к возвышению, на котором он стоял. Их согбенные дугой спины, длинные почти до колен руки, чьи кисти нельзя было рассмотреть в широких фалдах плащей, и наконец какие-то неестественные для человека движения, заставили его приготовится к чему-то жуткому. Самой близкой ассоциацией, всплывшей в мозгу воина, были легенды о таящихся от дневного света гулях, украдкой подбирающихся к  ничего не подозревающей жертве. Но он то был далеко не жертвой, скорее палачом для этой мерзости!
  Котэйр поднял меч, показывая, что тварям не стоит приближаться слишком близко. В ответ же увидел длинные, изогнутые ножи, извлеченные из черных складок плащей. Чтож,  теперь все было предельно ясно, и Котэйр почти с облегчением бросился в бой. Зал храма наполнился рокочущим боем барабанов. Казалось, они звучали отовсюду – из-за стен, сверху, из колодца. На этот рокот ложилась тягучая, гипнотизирующая мелодия, от которой галлу вдруг стало дурно. Тряхнув головой, он огласил зал боевым кличем и прыгнул на ближайшую тварь. Меч развалил тело под плащом почти надвое. Существо рухнуло, не издав не  звука, разве что едва слышное хрипение. Следующим ударом он отсек руку с ножом, оказавшуюся тонкой, с белой, почти прозрачной кожей. Лишенный руки,  безмолвно бросился на него, скорее всего,  пытаясь задержать, пока остальные нападут со всех сторон. Но меч варвара был быстрее и вот уже второе тело рухнуло на пол с расколотым черепом.
  Вдохновленный этой легкой победой, Котэйр ощутил прилив сил и боевой ярости. Его меч пошел сеять смерть среди служителей культа Дамбаллы. Изрубленные трупы один за другим падали на залитый кровью пол. Но не крика не сорвалось с их губ. Котэйр слышал лишь собственное дыхание и машинально срывающиеся ругательства. Ножи служителей оставили на его плечах и боках несколько достаточно глубоких борозд, но большей частью кровь на его теле принадлежала им.
  Наконец последняя тварь  рухнула замертво и галл остановился, переводя дух. Его взгляд остановился на откинувшемся капюшоне одного из мертвых служителей. То, что обнажилось под ним, вряд ли когда-либо знало дневной свет. Галл не взялся бы с уверенностью утверждать, что могло породить этих кошмарных альбиносов, но наличие слабо выраженных негроидных черт, говорило в пользу того, что не все из приводимых дикарями девушек оказывались на алтаре змеиного бога.
   Варвар не без брезгливости на лице переступил через распростершиеся трупы и направился к продолжавшей лежать в беспамятстве мулатке. Что-то заставило его обернуться на пол пути. В зале появилась еще одна фигура, но она не принадлежала  приземистому уродцу. Наоборот, это был настоящий гигант, ростом как минимум на пол головы превосходивший наемника. Галл невольно ощутил подобие восхищения  Великолепное  тело казалось  выточенным из белоснежного мрамора творением гениального скульптора, лишенным даже малейшего изъяна. Столь же прекрасным был и божественный лик. На лишенном волосяного покрова черепе мерцала изящная диадема. Холодные, темные глаза бесстрастно взирали на варвара.
- О, кровь Тевтата и копье Тарраниса, так ты и есть…
Губы великана растянулись в надменной улыбке.
- Не хочу тебя разочаровывать, но я не тот о ком ты подумал. Но, тем не менее, мне забавно слышать в этом месте имена ваших жалких божков. Знал бы ты, смертная тварь, что большинство из них не более чем обожествленные  царьки, давным-давно посмевшие противостоять  царям-титанам, ведущим свой род от первых хозяев этой планеты, рожденных от семени Великого Змея.
  При этих словах Котэйр едва не вспыхнул от гнева.
- Жалких? Разве могут быть жалкими те, кто загнал в норы древних тварей, которые по сию пору там отсиживаются. Ха! Вот уж не думаю! Так кто же ты, позволь узнать?
- Клянусь Вековечной Тьмой, ты мне нравишься варвар, - усмехнулся гигант, скрестив мускулистые руки на необъятной груди,- я с трудом могу припомнить, чтобы хоть кто-то вел себя столь дерзко в этом  месте,  а ведь я помню многое. И раз уж я начал говорить с тобой, вместо того, чтобы швырнуть вон в тот колодец, то представлюсь: я – Стигион, жрец Того, Кого здесь называют Дамбаллой. Моя мать была дочерью одного из царей-титанов и также прежнего жреца Змея, а отцом – доблестный  Хаммади.
  - Знакомое имя, - позволил себе вставить реплику галл, - уж не тот ли это царь, что в прежние времена прогнал отсюда змеепоклонников?
  - Ты удивляешь меня своими познаниями, варвар. Да, тот самый. Он влюбился в мою мать не зная о ее происхождении, приняв за пленницу, когда обнаружил в катакомбах под храмом. О культе Повелителя пришлось позабыть на долгие годы, но со временем, когда бдительность царей приходивших на смену Хаммади (который умер через несколько лет после воцарения в Вагаду от укуса гадюки пробравшейся в его опочивальню) все больше ослабевала, нам с моей матерью удалось собрать воинство из черных дикарей, и открыть для них врата города.
-Что же ты хочешь от меня? - настороженно произнес галл  от которого не укрылось, что жрец и в самом деле имеет на его счет какой-то интерес, раз позволил себе эти подробные объяснения.
- О у меня действительно возникла мысль предложить тебе нечто заманчивое, - Стигион начал медленно приближаться к   галлу, старательно обходя разбросанные внутренности и лужи крови, - такие люди как ты всегда  были мне по душе. Беспринципные, честолюбивые, жестокие но отчаянно смелые, они порой проходят ураганом по миру, разрушая царства и затопляя в крови города, чтобы на костях воздвигнуть новые империи. Однако чаще всего они погибают в безвестности - если только не находится тот, кто укажет такому человеку верную дорогу.  Дамбалла, тот перед кем трепещут боги земли и неба, может сделать тебя своим карающим клинком. С его помощью ты можешь стать вождем, полководцем, наконец – пророком, приводящим народы мира к покорности во имя его. Выйди отсюда к чернокожим дикарям и объяви о том, что Змей Дамбалла сделал тебя своим избранником. Они поверят тебе - ибо на тебе уже будет его  знак. И тогда, чернокожие склонятся перед  тобой. От истоков Нила и до западного моря, от просторных саванн севера до душных джунглей юга - все народы признают тебя пророком и наместником великого Змея. Ты обретешь власть совершать чудеса и творить великое колдовство, которое привлечет на твою сторону племена берберов. С их помощью ты создашь могучую конницу и, подкрепив ее черными воинами, пойдешь в великий поход на север. Александрия и Карфаген, Мероэ и Цирта обретут прежних древних владык, что скрываются ныне в глубинах земли. И тогда великая империя подымится из праха, затмив своим величием и персов и македонцев и сам Рим  По всем окраинам империи восстанут рабы и варвары, которые уверуют в твою силу дарованную самим Богом Тьмы, и тогда несокрушимые легионы не устоят перед тобой . Ты повергнешь римлян, отдашь в жертву Змею сам Вечный город, а Цезарь склонится перед тобой как покорный раб. Повинуйся мне галл и мир падет к твоим ногам - во славу твоего владыки Дамбаллы.
Голос верховного жреца невольно завораживал, так же как и немигающие агатовые глаза казалось проникавшие в самую душу галла. Самые кощунственные и дерзкие мечтания выползали из  глубин его существа, он как наяву видел себя повелителем империи о которой говорил Стигион, восседающим на троне, обласканный дочерьми царей Египта, Персии и Рима, низведенными до рабынь в его гареме .
- Но все это возможно лишь после того, как ты пройдешь посвящение Змею, - вкрадчиво добавил гигант,- пролей свою кровь на Черный Алтарь и произнеси вслед за мной клятву верности. Затем, я начертаю на твоей груди знак, отмечающий тебя милостью Владыки. Этот знак ты и покажешь дикарям, которые станут твоим воинством на первом этапе.
  Котэйр гневно потряс огненной гривой. Несмотря на все посулы жреца, звериная подозрительность и свободолюбие варвара взяли над ним верх.
  - Нет, жрец! Не бывать тому, чтобы свободный галл позволил клеймить себя, как дворовую скотину. Возможно, ты сейчас и не лжешь, хотя как знать, но приняв твое предложение я даже будучи царем над царями останусь лишь марионеткой в руках тварей, которых презирает любой настоящий человек. И это мне не по нутру. Ведь богатством можно пресытиться очень быстро, а свобода бесценна. Так что, ступай-ка ты лучше в Эреб, откуда выполз твой хозяин, а не то сейчас отведаешь моего меча.
Повисла напряженная пауза. Какое-то время Стигион изучал лицо галла, а затем нагнулся и подобрал с пола два серповидных ножа.
  - За твою дерзость я мог бы обречь тебя на самую жуткую участь за долю секунды. Но, меня заинтриговала твоя самоуверенность, и я хочу узнать чем она подкреплена.
  Котэйр стоял, выжидая - могучий жрец Дамбаллы невольно внушал ему опаску. Как и галл, потомок царей-титанов был практически обнажен за исключением пелерины на могучей груди и передника-схенти на узких бедрах. Но эта незащищенность не могла обмануть варвара – во всех движениях Стигиона проскальзывала смертоносная грациозность и стремительность кобры.
  Стигион сделал пару пробных выпадов, примериваясь к новому оружию - весь его вид говорил о том, что предстоящая схватка для него лишь пустяковое развлечение.
   Чьи-то когти безжалостно вцепилось в плечи и шею галла. Над его ухом раздалось резкое шипение. Вот-вот ожидая смертельного укуса, он схватил  запястье повисшей на спине твари и рывком отшвырнул от себя. Перед его глазами промелькнуло смуглое тело Эрзули – девушка скатилась по ступеням возвышения к самому подножию. Котэйр замер, впервые чувствуя горечь и досаду от того, что совершил. Теперь все предпринятое им, весь риск на который он пошел, теряли смысл.  Меж тем, несмотря на то, что по положению головы, у Эрзули явно была сломана шея, ее тело и конечности продолжали извиваться в конвульсиях, подобных тем, что сотрясали обезглавленного Момбато. Прежнее чувство в груди Котэйра сменилось отвращением и ненавистью. Все напрасно - Дамбалла получил новую душу, оставив на алтаре повинующуюся ему нежить.
  - Знаешь,- вздохнул, глядя на это Стигион, - когда я прикончу тебя, то верну из мира мертвых и заставлю убрать все это. Сейчас я жалею, что представил тебе такое почетное предложение, как власть над царствами земными – вы варварские свиньи, годитесь только для грязной работы.
  И в тот же миг, он молниеносно атаковал галла. При всей своей бдительности, Котэйр едва успел  встретить этот натиск, крепко пожалев о недоступном теперь уже щите. Ему пришлось подключить весь свой опыт и умение, чтобы отражать сыплющийся град ударов, и все же, на то чтобы контратаковать у него не оставалось возможности. Неумолимый Стигион наступал, прижимая варвара к алтарю. Вблизи этот гигант производил еще более сильное впечатление своим совершенным сочетанием мощи и грациозности, заставляющим вспомнить о грозных и непобедимых лакедемонянах.  Но, Котэйру было сейчас не до восхищения – впервые он столкнулся с противником, который был ему явно не по зубам, и уступал ему шаг за шагом. Лезвия кривых ножей мелькали с быстротой молний, порой срезая ошметки кожи с рук и плеч галла. Один  из выпадов оставил глубокую царапину на его голове от темени до скулы, содрал полоску скальпа и едва не лишил глаза. Чувствуя близость смерти, галл оттолкнулся ногой от алтаря и спрыгнул с возвышения, рискуя переломать себе кости. Нож Стигиона достал его и в полете, прочертив кровавую борозду на боку.
  Приземлившись на последние три ступени возвышения, галл едва избежал участи подвернуть ногу и рухнул на  продолжавшее содрогаться тело некогда принадлежавшее Эрзули. Не видя ничего перед собой из-за заливающей глаза крови он рванулся вперед, но через несколько шагов зацепился за один из трупов и не растянулся лишь благодаря природной ловкости. Но эта задержка стоила ему многого. Что-то смертоносное пропело в воздухе, а затем сокрушительный удар ноги швырнул его вперед.  Галл машинально перекатился на одно колено и развернулся,  чтобы встретить новую атаку и вдруг с ужасом понял, что по локоть лишился правой руки. Бьющая ключом кровь из поднятого в нелепом замахе обрубка залила ему грудь и живот.
  Стоявший перед ним Стигион едва ли выглядел утомленным. В следующий миг перед глазами Котэйра все поплыло, а ноги начали подгибаться. Но вместо свиста клинка, он будто издалека услышал голос царя-титана, в котором при иных обстоятельствах смог бы разобрать нотки насмешки:
  - Увы, теперь ты не годишься даже на роль уборщика трупов. Знаешь, после стольких лет, в течение которых мне не доводилось браться за оружие, я хотел бы встретить более достойного противника. А впрочем, вряд ли среди чернокожих нашелся бы кто-то, кто смог бы тебя превзойти.
   Котэйр опустился на колени, мечтая, наконец погрузиться в забвение, но голос Стигиона все не исчезал.
  - Что-то ты уже не так самонадеян, как поначалу. А ведь твои далекие предки, именами которых ты божишься, были куда покрепче. Но и они нашли бы смерть в этой земле. Ведь это Его земля. Она очень древняя и помнит множество царств сменявших друг друга. Но они  всего лишь мимолетное мгновение сна для Того, Кто почивал в подземной пещере под этим храмом долгие эоны. Я говорю «почивал», потому что сейчас он пробудился и скоро явится из этого колодца за ежегодной данью. Повелитель не  любит мертвечину, поэтому не очень будет доволен, тому, что сегодня его ждет всего лишь один полудохлый галл, но что поделать…
  Голос Стигиона уже едва прорывался сквозь нарастающий грохот барабанов, воцарившийся в храме с новой силой, но наемник нашел в себе силы в последний раз вскинуть голову и бросить:
- Если это все, что ты хотел сказать, то скорее  уползай  в свой змеюшник, ублюдок.
- И все-таки, мне не зря казалось, что в тебе что-то есть. А ведь кто знает, как сложилась бы судьба Александра, Ганнибала да и прочих дерзких гордецов, не отринь они предложенный мною от Его лица союз. О… я слышу шелест чешуи Повелителя, и должен исчезнуть.  Йиг нагафх фотагн!
   Голова Котэйра разрывалась от безумного боя ударных и пронзительных мелодий раздающихся  на нижних ярусах храма. Где-то там кошмарные выродки-альбиносы приветствовали пробуждение своего господина этой безумной какофонией. Он скорее почувствовал, чем увидел, как исполинская тень медленно накрыла его, а затем ощутил арктическое дыхание воплощенного ада.
  От слабости он почти упал лицом в низ и только в последний миг выставил вперед левую руку. Ладонь коснулась рукояти собственного меча. Над головой зашелестело. Не раздумывая ни мгновенья, галл повернул меч острием к себе, и изо всех сил налег на него.
 

                                                                                                         21. 02. 2010 – 15. 09. 2010