такое тоже есть. вероятно именно более широкий взгяд на мир и был причиной отсутствия патриотизма в запущенной форме.

В хорошем смысле. )

Your outline follows his career as I have visualized it pretty closely. The differences are minor. As you deduct, Conan was about seventeen when he was introduced to the public in "The Tower of the Elephant." While not fully matured, he was riper than the average civilized youth at that age. He was born on a battle field, during a fight between his tribe and a horde of raiding Vanir. The country claimed by and roved over by his clan lay in the northwest of Cimmerian, but Conan was of mixed blood, although a pure-bred Cimmerian. His grandfather was a member of a southern tribe who had fled from his own people because of a blood-feud and after long wanderings, eventually taken refuge with the people of the north. He had taken part in many raids into the Hyborian nations in his youth, before his flight, and perhaps it was the tales he told of those softer countries which roused in Conan, as a child, a desire to see them. There are many things concerning Conan's life of which I am not certain myself. I do not know, for instance, when he got his first sight of civilized people. It might have been at Vanarium, or he might have made a peaceable visit to some frontier town before that. At Vanarium he was already a formidable antagonist, though only fifteen. He stood six feet and weighed 180 pounds, though he lacked much of having his full growth.

There was the space of about a year between Vanarium and his entrance into the thief-city of Zamora. During this time he returned to the northern territories of his tribe, and made his first journey beyond the boundaries of Cimmeria. This, strange to say, was north instead of south. Why or how, I am not certain, but he spent some months among a tribe of the Aesir, fighting with the Vanir and the Hyperboreans, and developing a hate for the latter which lasted all his life and later affected his policies as king of Aquilonia. Captured by them, he escaped southward and came into Zamora in time to make his debut in print.

Миллеру. Целиком на русском, правда перевод не очень, писмо было опубликовано в первом томе С-З. Откуда и сдираю.

10 Марта 1936 года

Дорогой мистер Миллер!
Я польщен Вашим и доктора Кларка интересом к Конану. Я благодарен Вам за то, что Вы взяли на себя труд составить описание жизни моего варвара и нарисовать карту его мира. И жизне¬описание, и карта на удивление точны, если при¬нять во внимание ту небольшую информацию, ко¬торой Вы располагали. Оригинальная карта — имеется в виду та, которую я нарисовал сам, когда только начал писать о Конане, — вероятно, где-то валяется. Я попробую ее отыскать, чтобы Вы взглянули па нее. К сожалению, на ней Вы найдете только страны западнее моря Вилайет и севернее Куша. У меня не било времени изобразить южные и восточные государства, несмотря на до¬вольно ясное представление об их географическом положении. Когда я пишу о них, то позволяю себе некоторые вольности, ибо представляю себе народы западных хайборийских стран так, как в средне¬вековой Европе представляли Африку и Азию. Ког¬да я пишу о хайборийском Западе, то чувствую себя связанным неколебимыми рамками и канона¬ми, в то время как при описании других частей древнего мира я даю своей фантазии полный про¬стор. Полно и четко разработанная география, а также этимология, таят в себе угрозу сковать автора по рукам и ногам, когда уже все предопре¬делено и ничего не изменить. Так что о Востоке и Западе я не могу сказать ничего определенного или остановиться па какой-то одной картинке.
Что касается Куша, то это одно из Черных Королевств к югу от Стигии, которое, чтобы бить точным, дало свое имя всему побережью к северу от него. Поэтому, когда человек хайборийской эры говорит о Куше, он подразумевает под этим, как правило, не само королевство, а черное побережье в целом, и легко может случиться так, что «кушитом» он назовет любого, у кого черная кожа, не разбираясь, кто он в действительности — кешани, дарфари, пунтиец или в самом деле кутит. Это легко объясняется тем, что кушиты были первыми черными, с кем познакомились хайборийцы — бараханские пираты, которые нападали на чернокожих и грабили.
Какова дальнейшая судьба Конана? Честно гово¬ря, я и сам этого пока не знаю. Описывая его приключения, я постоянно испытываю такое чув¬ство, будто он сам мне все рассказывает. Поэтому у моих произведений нет настоящего хронологиче¬ского порядка. Когда бродяга говорит о своей беспо¬койной жизни, он обычно не придерживается опре¬деленной последовательности. Он вспоминает лица и события, отстоящие друг от друга и по времени, и территориально.
Ваше описание жизни Конана выглядит при¬мерно так же, как и я себе ее представляю. Конану едва исполнилось 17 лет, когда он предста¬ет читателю в «Слоновой башне». Он еще не совсем взрослый, однако гораздо более зрелый чело¬век, чем юноша его возраста из цивилизованных областей.
Конан родился на поле боя во время битвы между его родом и грабительской ордой. Страна, которую его клан считал своей, лежала к Северо-западу от Киммерии. Кровь Конана была смешан¬ной, но по рождению и по духу он киммериец. Его дед принадлежал к южному киммерийскому роду, покинул родной очаг из-за кровной мести и после долгих скитаний прибился к одному из кланов севера. Перед тем, как покинуть свою прежнюю родину, в юности, он участвовал в многочисленных разбойничьих набегах в хайборийские пределы. Мо¬жет быть, рассказы деда пробудили в мальчике Конане потребность увидеть эти земли собствен¬ными глазами?
В жизни Конана много такого, чего я и сам толком не знаю. Я, например, не знаю, когда он впервые столкнулся с цивилизованными, если их можно так назвать, людьми. Может быть, в Венариуме или, возможно, еще задолго до этого он нанес дружеский визит какому-нибудь пограничному го¬роду. В Венариуме Конан в свои 15 лет бил уже противником, достойным внимания — довольно рослым и 170 фунтов весом.
Между Венариумом и его жизнью в городе воров лежит временной промежуток примерно в один год, за это время он вернулся на север к своему племени, а после предпринял свою первую вылазку за пределы Киммерии. Как это произошло, я точ¬но не знаю, во всяком случае, он провел несколько месяцев у одного племени под названием «асир». Вместе с ними он сражался против ваниров и гипербореев. Наверное, в это время в нем и просну¬лась ненависть к последним, которую он не смог преодолеть до конца своей жизни. Он попал к гипербореям в плен, однако ему удалось бежать на юг и он прибыл в Замору как раз вовремя, к самому своему дебюту в развлекательной литера¬туре.
Я не могу сказать определенно, произошло ли приключение с Багряным Жрецом именно в Замо¬ре. Описанное мною противоборство политических группировок говорит против этого, потому что в Заморе царил деспотический абсолютизм, в усло¬виях которого какие-либо политические движения были бы просто немыслимы. Я держусь того мне¬ния, что этот город был одним из небольших городов-государств где-то к западу от Заморы, куда Конан явился, покинув город воров.
Хронологическая последовательность его при¬ключений примерно такова, как Вы и мистер Кларк описали, только с той поправкой, что они заняли несколько меньший объем времени. Конану било сорок, когда он надел корону Аквилонии.
У моего варвара не било потомков мужского пола, поскольку он не удосужился найти время и, соблю¬дая все формальности, сделать какую-нибудь жен¬щину королевой, а его сыновья от наложниц (их у него было внушительное количество) не могли счи¬таться наследниками престола.
Царствовал Конан, я думаю, много лет. Будучи королем Аквилонии в бурное время, когда хайборийская цивилизация достигла своего наивысшего развития и каждый правитель мечтал о предель¬ном расширении своей державы, Копан воевал сна¬чала только обороняясь, но под конец из чувства самосохранения он, наверное, был вынужден перей¬ти к нападению. Я не знаю, удалось ли ему создать мировую державу, или же эта попытка привела варвара к гибели.
Он много пережил, не только до того, как сел на трои, но и после, когда стал королем. Он посетил Кхитай и Гирканию и еще менее извест¬ные области к северу и к югу от них, а также безымянный континент в западном полушарии. Сколько еще приключений Конана появится в пе¬чати, нельзя точно предсказать.
Большой интерес вызвали Ваши замыслы отно¬сительно находок на полуострове Ямал. Я слышу об этом впервые. Без сомнения, Конан вступал в контакт с народом, который развил эту культу¬ру, или, по крайней мере, с предками этого пле¬мени.
Я надеюсь, что «Хайборийская эра» и далее будет находить отклик в Вашем сердце.
К письму я прилагаю копию своей карты. Да, кстати, Наполи представляет Конана довольно хорошо, несмотря на то, что он то и дело придает ему южные черты, которые не подходят этому типу лица. Но это важно не настолько, чтобы об этом волноваться.
Я надеюсь, что полностью ответил на Ваши вопросы. Помните, я всегда буду рад обсудить лю¬бые вопросы, касающиеся жизни Конана, хайборий¬ской истории и географии.
Еще раз большое спасибо за Ваш интерес.
С лучшими пожеланиями Вам и доктору Клар¬ку, сердечно Ваш

Роберт Говард