Сам бы себе не простил, если б не представил свой перевод одного из рассказов заочно осуждённого на Киммерии Трепача:
Конан: рука Мускалова
Conan: Muscalova ruka
Онжей Трепач
Ondrej Trepáč
Перевод с чешского В.Ю.Левченко
Зимой была суровой. Студёный ветер пробирал даже под одеждой, снег хлестал в лицо, и мороз превратил волосы всадника в чёрные сосульки. Конана это не останавливало. Прирождённый горец привык к подобной погоде. Весьма беспокоило иное – пришёл к выводу, что из-за метели сбился с дороги и заблудился. Преследователи давно его потеряли, от них избавили и ветер и снег, отлично скрывающие и заваливающие его следы, но одновременно он удалился в сторону от дороги, которой хотел добраться до Асгарда. Там бы оказался в безопасности у своих аэсирских приятелей. И Асгард от его родной Киммерии находится просто в шаге. Годы там не бывал.
Южная Гиперборея была ничем не привлекательна, и оказался там вынужденно – находясь на службе исполняя поручение бритунского принца Гундреда. Принц обещал ему большую награду, а также сразу выплатил неплохой задаток. Но всё очень быстро улетучилось – исчезло, попав в глотку, и в Гиперборее очутился(оказался) как бродяга без единой монеты в кармане. Но это его не тревожило, потом посетит принца за остальной частью вознаграждения.
Но эта дорога сейчас к нему не вела.
Преследователи отрезали ему пути отступления, и не оставалось ничего иного, чем пробираться на запад. В Бритунию, вернётся позже, и другим путём. Там его поджидает богатство. Правая рука Мускалова в мешке была доказательством того, что он достиг успеха.
Глянул на небо и неохотно определил, что в ближайшее время стемнеет. Кроме того, ещё сильнее подул ветер, и конь, хотя и был облачён в тёплую попону, непрестанно дрожал. Иранистанский жеребец ранее не был приучен к зимней стуже. Повернул направо, где под белым покрывалом проступали скалы. Может там, где-нибудь, отыщется пещера, в которой и проведёт ночь. Бывал в такой ситуации неоднократно. Через сугробы пробрался в лесок, покрытый тонкими низкими чахлыми соснами, и там его взору предстало неожиданное зрелище. Лишь в парах десятков шагов перед ним стоял домик. Вернее, деревянная лачуга, как будто прилепленная - приклеенная к подножью высокой, крутой скалы. Приблизился к ней, осторожно осматриваясь вокруг. Однако нигде не виднелись никаких следов людей или их пребывания. Не было ни следов на снегу, ни дыма из очага. Дверь в дом, большая и крепкая, была закрыты, и засыпана на высоту в две стопы снежными заносами. Её давно никто не отворял.
Конан слез с коня и начал откидывать снег перед дверью руками, за неимением иных инструментов. Потребовалось время, чтобы расчистить дверь настолько, чтобы её дальше отворить. К счастью, она не была заперта и открылась легко, но с громким скрипом. Оказалась достаточно большой, для того, чтобы через неё прошёл и конь. Втащил зверя внутрь и закрыл за собой. Конь вошёл, не противясь, что Конан расценил как добрый знак. Его верный конь обладал чувствами и инстинктами, возможно, даже лучшими, чем специально обученный сторожевой пёс. Если вошёл внутрь без колебаний – значит, что и его хозяину ничего не угрожает.
Внутри было темно, как в гробу, и Конан не видел аж ни на шаг, но теперь было важнее то, что оба они защищены от ветра, вправду в щель между досками немного поддувало. Однако это не могло и сравниться с тем, что было снаружи.
Конан не хотел разводить огонь, не считая это разумным. Дул западный ветер, и уносимый дымок способен был выдать его преследователям. Хоть те и были далеко, но не имело никакого смысла рисковать. Также не намеревался в темноте осматривать внутренности хибары, намереваясь сделать это завтра при свете. Конечно, здесь нет ничего опасного. Наощупь впотьмах снял с коня большую попону, свернул её и положил прямо на пол хижины, укладываясь.
Спал очень крепко, а когда проснулся, обнаружил, что снаружи уже ясный день. Ветер утих, светило слабенькое северное солнце, чьи лучики проникали внутрь сквозь прорехи в стенах. Сложил попону и вновь возложил её на коня, который по-прежнему спокойно стоял на месте и отдыхал. Возможно, ему удалось найти, по крайней мере несколько пучков чахлой жёсткой травой. Киммериец голод переносил без труда, но зверю необходим регулярный выпас.
Уже собрался взять под уздцы коня и вывести его, когда взгляд упал на стену напротив двери, в которую вошёл вчера вечером. Та стена была из цельной скалы, но в ней была ещё одна дверь, подобная той, входной, снаружи. Начал с любопытством рассматривать её, но ничего особенного в ней не нашёл. Откинул затвор, толкнул закрытую калитку и отворил её. Встал на пороге и невольно оглянулся. Его конь был совершенно спокоен.
«Хорошо!» – подумал и вошёл.
Очутился в огромном зале, без сомнения – пещере, заполнявшей всю внутренность горы. Стены и потолок выглядели очень внушительно и прочными, заполненные, красочными сталактитами, висящих всюду целыми гроздьями. Потолок был более тридцати саженей ввысь, а конца зала Конан не смог увидеть, настолько был велик.
Из множества больших отверстий - дыр в потолке проникало вполне достаточно света.
Пол, в отличие от стен, был совершенно ровным. Напоминал ему паркет для танцев во дворце туранского короля, на котором представляли свои умения стройные танцовщицы для ублажения взоров повелителя. Единственное, что мешало полной ровности поверхности были удлиненные холмики – кучки снега, который попал сюда, несомненно, насыпавшись через дыры(отверстия) в потолке. Даже их расположение и количество подтверждало это – под каждым отверстием было по одной.
Конан шагнул, и в этот миг ноги отказались повиноваться. Быстрее, чем смог помешать падению, поскользнулся и тяжело рухнул. Грубо выругался, но затем рассмеялся над собой, как мог быть таким беспечным и глупым. Теперь то ему стало ясно, почему пол такой ровный – он был из чистого льда! Видимо замёрзшее пещерное озеро. Вода сюда с гор стекала годами, ей становилось всё больше, постепенно заполнила всё пространство, на зиму замерзая. Со всех сил ударил кулаком по льду, но это было как если бы бить по скале. Лёд был очень грубый и жёсткий, не удивительно – если это озеро промёрзло до дна.
Осторожно поднялся, достав свой меч, чтобы иметь дополнительную опору, и шаркающими шагами побрёл назад, и направляясь к наиближайшей кучке снега. Сам не ведал, зачем это делает, не понимал, что его к тому привело – заставило поступать так обычное людское любопытство, или некий внутренний голос.
Кучка очертаниями(формой) походила на эллипс. В середине высотой в три стопы, около десяти стоп в длину и три в ширину.
Натянул рукавицы и начал разгребать снега. Сперва это удавалось – верхний слой – свежий и рыхлый, поддался, но через некоторое время отгребать снег стало труднее.
Наконец наткнулся на слой твёрдого льда, и решил расколоть его.
«Что такого интересного в обычном куске льда?» – Подумал он, но потом всё-таки пригляделся. Вроде внутри что-то блеснуло. Снова склонился и продолжил счищать белую массу. Наконец, счистил целую груду льда, и тогда присмотрелся ещё пристальнее. Через прозрачную ледовую стену на него уставились очи. Людские глаза!
Девушка, или женщина, её возраст определить было очень трудно. Насколько мог судить в её глазах и на лице отражался ужас. Естественно не желающая так умереть. Погребённой под слоем холодного льда. Конан невольно вздрогнул и начал размышлять над тем, как такое получилось. По всей вероятности, упала в дыру в потолке пещеры, но не умерла сразу. Лежала разбитая и парализованная и не могла шевельнуться. Просто тут лежала, умирая, медленно засыпаемая сверху падающим снегом, который в конце концов её похоронил. Укрыв одновременно сохранил, оставил тело нетронутым – без разложения и повреждений. И это тело было великолепно. При жизни была восхитительная женщина. Высокая, стройная, власами напоминающими златой водопад.
«Ну, что?» – подумал Конан. – Это человек вполне мог и случайно упасть. Но возможно упала и не сама! Что, если кто-то сюда намеренно столкнул. Вдобавок… Но ведь это же злато!» – почти вскрикнул, когда увидел, что у женщины на шее огромное ожерелье драгоценностей. И это не просто злато. Несмотря на ледяной слой, удалось рассмотреть огромные драгоценные камни по расцветке, несомненно, рубины и изумруды. Это ожерелье само по себе представляло значительную ценность. Было бы небесполезно заполучить его в свой карман, в конце концов, ей оно всё равно не потребуется.
Взял меч и рубанул по льду. Его оружие однако угрожающе согнулось. Лед действительно был очень твёрдым, а потерять меч – это последнее, что необходимо варвару. Быстро всунул клинок в ножны, ринулся назад и от седла коня отвязал большую ванирскую боевую секиру. Возвратился к ледяному гробу неизвестной девушки и ударил в полную силу. Стальное лезвие вонзилось на палец в глубину и выщипило кусок холодной массы. Ударил снова и рубил ещё. Рассекал ломающийся лёд пока не достиг самого тела. Тут следовало действовать осторожно, чтобы ударом он не повредить свою добычу. Отложил секиру и вытащил кинжал, хотя это и было намного медленнее. Никуда всё равно не спешил.
Постепенно все драгоценные камни освободились от ледяного плена, а также голова несчастной.
Киммериец не хотел порвать златую цепь – целая будет стоить дороже. Осторожно, чтобы не повредить шею женщины, снял ожерелье. Это была замечательная работа, безусловно, кхитайская или вендийская. Так умело(броско) обработать драгоценности могли только ювелиры с далёкого Востока. Быстро спрятал драгоценные камни за пазуху во внутренний карман плаща и окинул женщину извиняющимся взглядом.
***
Тварь пробуждалась медленно. Много времени заняло у неё, чтобы просто стать полностью открыл глаза и начать подниматься на ноги. Это ей было трудно, ведь спала десятки лет. Несколько раз протянулся так, что захрустели кости в его затёкших спине и ногах, покрутил головой, чтобы прочистить глотку и шею. Ощущал сильный голод и решимость, но теперь приходилось выжидать. Возможно, вскоре насытится. Несомненно появилась некая добыча.
Знал, что его пробудило. Амулет ожил. Его сила вновь пронзила пространство и текла вновь, призывая его к себе.
Десятки лет спал под ледовой коркой, которая не давала появиться. Давно ждал этого момента. Терпеливо и покорно. Был для этого сотворён(создан). Хранить амулет было его задачей. Через некоторое время обретёт всю свою силу и безжалостно уничтожит того, кто отважился и осмелился на амулет посягнуть и коснуться.
Каменные стены его укрытия сами собой стали рушиться. Его сон закончился.
***
Конан хотел вернуться, но потом понял, что и других похожих кучек здесь в зале множество. Сердце его при этом заколотилось от представления, что каждой из них скрыто несколько подобных сокровищ. В ограблении мертвецов не было ничего хорошего, но и составляло довольно распространенный способ обитания среди многих народов. В Стигии подобное занятие грабителя границ даже считалась почётной.
Варвар пошёл к другой заснеженной кучке и повторил действия, как и у первой. Однако внутри ледяного массива никакого тела не было. Также и в другой. Перебрался к наикрупнейший, которая возвышалась до роста взрослого мужчины в двадцати саженях от входа, но в этот миг услышал предупреждающее ржание своего коня. Варвар быстро повернулся, крепко держа секиру в руках. Несколько посторонился, чтобы стать ближе к двери, при этом постоянно озираясь во все стороны.
Вдруг услышал новый звук. Приходящий(доносящийся) слева как рокочущие раскаты грома. Лёд под его ногами задрожал, вторя гудению, гулу и рёву огромного зверя.
В призрачном свете, проникающем в зал, киммериец увидел как часть стены, казавшейся монолитной твердой скалой, рухнула. Огромные куски камня с рокотом рухнули на скользкую поверхность, кроша и дробя лёд. А когда пыль и ледяное крошиво улеглись, взору Конана предстала огромная чёрная дыра.
Из отверстия в темноте угрожающе-зловеще пылали огнём два светящихся красных глаза.
Киммериец понял, что сделал нечто, чего, возможно и не стоило.
« Ясно! - подумал он. - Сокровища, как правило, имеют своих стражей. И это тоже, следовательно, бой с ним неизбежен.
Варвар не знал, что или кто выступает против него, но медленно пятясь отступал к двери, чтобы на всякий случай уверенно прикрыть спину и отойти. Сражаться на льду очень трудно, от неловкого движение или внезапно поскользнувшейся ноги мог упасть, и это стало бы роковым(фатальным).
Из дыры появлялся выныривая её обитатель.
«Это волк, либо сам дьявол?»
Тварь вся была черна как ночь, явно туловищем напоминающий псовых, но размером с большого взрослого быка. Посмотрел своими светящимися глазами на Конана и злобно зарычал. Из огромной пасти, полной острых зубов, обильно стекала капающая слюна, которая быстро застывала на льду.
«Что ты за тварь? – подумал Конан. – Несомненно, не создан природой! Надеюсь только, что не имеешь таких же братишек!»
Конан передвинулся к двери. В тот же миг и волк быстро переместился. Конан поднял секиру, но на ледяном покрытии лапы волка поскользнулись, и тот сильно грохнулся, жестокий ударившись, на правый бок. Киммериец этим воспользовался, вбежал в хижину и прочно захлопнул дверь, хотя и знал – чудовище это не остановит. Одной рукой взял коня под уздцы и быстро вывел его вон. Вскочил на него и пришпорил. Зверь поскакал вперёд, невзирая на сугробы снега. В этот момент Конан услышал грохот и страшный рёв. Это может означать только одно – монстр проломал дверь и идёт за ними.
Действительно. Передняя стенка хижины под давлением гигантского тела разлетелась буквально на куски. Чудовище выбежало и начало искать вокруг и вынюхивать. Не потребовалось много времени, чтобы выяснить, куда исчезла сбежавшая жертва. Могучими скачками бросилось за ней вослед.
Конан увидел по правую руку высокую, одиноко стоящую скалу. Остановил коня, вскочил на седло и быстро вспрыгнул на вершину скалы. Коню же дал убежать в выбранном им сами направлении. Киммериец присел и стал ждать.
Тварь, несомненно, придёт сюда.
И вправду долго не ждал – волк появился, едва минули последние четыре удара сердца. В тот момент Конан выпрямился на вершине скалы, вскочил, подняв секиру над головой, и, оттолкнувшись ногами от скалы, соскочил вниз с диким криком. Тварь, сосредоточенно вынюхивающая сбежавшего коня, отреагировала с опозданием. Хотя и глянула вверх на происходящее, но узрела только стальное лезвие, вонзившееся глубоко в горло, прорезавшее кожу, рассёкшее мышцы и шейные позвонки. Гейзер крови окрасил окружающий снег в красный. Чудище умерло мгновенно.
Конан, весь забрызганный кровью, стоял над своей неожиданной добычей и осматривал, на этот раз сблизи. Но тварь казалась лишь слегка переросшим волком. На секунду в голове варвара промелькнула мыслишка – отсечь кусок мяса, чтобы утолить голод, но быстро её отринул. Волчье мясо само по себе едва ли съедобно, не говоря уже о мясе этого чудища, сотворённого Кром знает из чего.
Конан вытащил бронзовый свисток и двукратно в него свистнул. Через некоторое время услышал радостное ржание и стук копыт. Его конь был цел. Он подбежал к своему хозяину и начал ластиться, подставляя загривок. Вдруг снова издал тревожное предупреждающее ржание, застыв на месте.
Конан быстро взглянул на лежащего монстра – вдруг тот снова решил ожить, но тот по-прежнему продолжал лежать там, где упал и не шелохнулся. Зато немного слева Конан уловил какое-то движения. Повернулся и удивлённо застыл. Смотрел широко раскрывшимися глазами, и секира от неожиданности выпала из рук.
Всего в нескольких саженях перед ним стояла женщина, у которой он только что снял с шеи драгоценности. Женщина, которая перед этим была мертва, недвижима, как твёрдый киммерийский гранит.
По телу варвара пробежала волна дрожи. Недовольно покрутил-потряс головой. Ему это не понравилось. За свою недолгую жизнь уже не единожды видел оживших мертвецов, и это всегда устрашало. Было в это нечто совершенно неестественное, то, чего просто не должно быть.
Кто хоть раз умер, должен остаться мёртвым навеки, и не должен возвращаться назад. Эта женщина сумела сделать это, и Конан начал понимать, что это отвратительно попахивает магией. Магии, которую так ненавидел. А против магии наиболее надёжна сталь.
Он нагнулся и поднял секиру. Сделал шаг вперёд и зловеще посмотрел на женщину.
– Кто ты, о Кром?
– Кром? Этот сумасбродный, малосильный божок, скрывающийся под землей, как крот? Так на него не стала бы обращать внимание, даже если бы он был единственным на свете. – ответила незнакомка на чистом гиперборейском с жестокой издёвкой в голосе.
И, несмотря на то, что прежде была погребена в ледовом саркофаге, голос звучал очень ясно и твердо. Хоть одежда и голова ещё были покрыты кусками льда, но Конан не заметил, чтоб она дрожала от холода.
– Не оскорбляй!
– Ты ещё смеешь ... проклятый вор! Немедля верни то, что у меня взял!
– О чём это ты?
– Тебе это хорошо известно, парень! Кто ты?
– Я спросил первым!
– Меня зовут Лоухи. А ты?
– Я – Конан-киммериец!
– Киммериец ? Тогда мне всё ясно.
– Что тебе ясно, женщина?
– Только тупые, нецивилизованные варвары, как ты и твои собратья, грабят мёртвых.
– Так ты бы ещё удивилась. Видел цивилизованных людей, которые вели себя много хуже, чем я. А что взял твоё ожерелье, то лишь потому, что остался без денег. Нужно же на что-то жить, к тому же был уверен, что это тебе это уже не потребуется.
– Оставь все эти глупые речи и не позволяй их, варвар! Немедля мне его возврати!
– Подойди и отбери! – воскликнул с угрозой в голосе Конан и крепко сжал рукоять секиры.
Женщина лишь презрительно улыбнулась ему, легко взмахнула рукой, и в тот же миг Конан ощутил нечто невообразимое. Как будто его обхватили руки некоего невидимого гиганта и сжали сверхчеловечески сильно. Секира выпала из его онемевшей руки, ощутил как будто навалившийся огромный валун, который давил его грудь и руки. На удивление говорить он всё же мог, но едва-едва.
– Обокрал(ограбил) меня и к тому же убил и моего верного слугу. За это будешь жестоко наказан, варвар.
– Пусти меня!
–Ты – последний человек, который мог бы мною повелевать и приказывать! – произнеся это подступила к нему, и быстро обшарила карманы его плаща. Справа вытянула ожерелье и радостно повесила себе на шее.
–Ты – чародейка!
– Разумется, и одна из наилучших в Гипербореи.
–Так как же произошло, что ...
– Что там лежала целые десятилетия? Просто нашёлся некто посильнее. Знаешь, этот амулет в умелых руках усиливает свои удивительные свойства. Многие хотели бы им обладать. Тот упрямец покусился(пытался) его взять. Загнал меня к себе в пещеру и сумел сковать меня колдовством. Но в дальнейшем не преуспел, мой верный страж Сатх заставил его пуститься на утёк. Но воскресить меня ему не удалось. Он же всего лишь зверь. Могла лишь лежать там и спать. И ждать когда тот мой противник умрёт. Только его смерть могла сломать заклятие. И это, вероятно, произошло, потому что я здесь. Да, нет ли чего поесть? Двадцать лет ничего не было во рту.
– Нет у меня ничего из еды! – взревел Конан и беспомощно дёргаясь пытался порвать невидимые путы.
Женщина на это никак не отреагировала и начала дерзко рыться в его сумке и внезапно вскрикнула. Конан удивлённо уставился на неё. Та держала в руке руку Мускалова, и недоверчиво на неё глядела.
– Это ... это же рука Мускалова !
– Да и что с того?
– Где её взял?
– Отсёк ему её. И это даже было не так трудно. Управился хорошим мечом. Почему выпытываешь, сука?
– Мускал был тот, кто меня проклял! А теперь он мёртв. Ты его убил!
– Когда видел его напоследок, всё ещё был жив. Может, умер от полученных ранений.
– Всё едино! Но как ты до него добрался? Такого, пожалуй, ещё никому не удавалось.
– Весьма просто - намеренно дал себя захватить и закрыть. А потом, когда тот старик уверился от мысли, что я твёрдо схвачен и зажат в его руках, я отворил свою клетку. У шадизарских воров человек научится многому полезному. Нашёл его и сделал, то, за что мне заплатили.
– Кто и почему?
– Бритунский принц Гундред. Мускал утащил – похитил его дочь и принес её в жертву при каком-то магическом обряде. Но видимо, ему не повезло, потому что девка, хоть ей было всего пятнадцать лет, уже не была девственницей. Принц меня нанял, чтобы отомстить.
– Понятия не имею, кто такой принц Гунред, но точно знаю, что тут в Бритунию не дойдёшь.
– Это и я хорошо знаю. Но помощники Мускал отрезали мне путь к отступлению. У меня не было выбора, кроме как идти сюда. Там, за теми холмами, уже Асгард. Они преследовали меня, идя по пятам, но давно пришлось сдаться. Никакой гипербореец не вынесет столько холода, как киммериец.
Женщина на это ничего не ответила, только вернула оторванную правую руку мертвого чародея в приседельную сумки. Подошла к трупу гигантского волка, похлопала его по спине, а потом вдруг повернулась к Конану.
– Ну хорошо, варвар! Первоначально замыслила оставить тебя здесь, как есть. К вечеру превратился бы просто в сосульку. Но передумала. Из-за того, что ты убил Мускала, живи. Да! В конце концов, ты ещё так молод. И такой ладный(привлекательный), – потом щёлкнула пальцами, и Конан немедленно освободился.
Давящий захват внезапно прекратился – руки и грудь освободились. Глубоко вдохнул и несколько раз согнул руки, чтобы к ним прилила кровь.
– А теперь влезай на своего коня и скачи так быстро, как только сможешь. Могу ведь и передумать.
Конана не пришлось двукратно просить. Вскочил на хребет серого жеребца, повернулся и быстро поскакал на запад. Миновав около ста саженей на миг остановился и обернулся, но то, что увидел, вынудило его повернуться и поскакать ещё быстрее. Увидел, как гигантский чёрный волк встал со снега живым и здоровым. От раны на шее, нанесённой секирой, не было даже намёка – исчезла ...
Лоухи глядела на удаляющегося всадника, мысленно закипая от неизмеримого гнева. Но иначе и думать не могла. Не удавалось.
– Итак, варвар! Сейчас скачи! – прошептала она. – Но будь уверен, что мы двое ещё свидимся. Я с тобой ещё не закончила! – С этими словами повернулась и пошла к пещере.
Волк послушно последовал за ней.
