Давненько ни чем не ужасал, так шо вот:

Конан-разведчик
Conan špión
О.Трепач 
Ondrej Trepáč

Предисловие, перевод и примечания  В.Ю.Левченко
Ограничение по возрасту для России — 16+

Предисловие
Рассказ словака О.Трепача (Ondrej Trepáč) "Конан-разведчик" (Конан шпион) — завершает цикл моих переводов этого  автора. Ранее упомянутые переводы отдельных рассказов О.Трепача  «Чародейка в скалах» — Čarodějka ve skalách, «Конан: рука Мускала» — Conan: Muscalova ruka» и «Конан и обладательница перстней» — Conan a pani prsteňov, а также переводы других ("Возвращение на остров железных идолов" — Návrat na Ostrov železných soch и "Крепость чёрных пророков" — Conan: Pevnost Černých věštců,) стали доступны для бесплатного ознакомления и на русском.
Таким образом, непереведёнными остаются рассказы "Зеркальный храм" — Zrkadlový kláštor, "Заложники из Миргану" (= Пленённые в Миргану) — Rukojemníci z Mirganu, "Конан: тайна красного ларца" — Conan: tajomstvo červenej truhlice, "Конан и невидимка" — Conan neviditeĺný, "Клад Конана" — Conanov poklad и "Гробница Конана" — Conanov hrob). Вкратце их содержание (равно как и изложение романа "Конан: Ахеронский кинжал" — Conan: Acheronská dýka, изданного под посевдонимом Andy Knocker – Энди Кночкер; 2015) раскрыто в моих обзорах чехо-словацкой саги , а также в аннотациях и отзывах ко всем произведениям, размещенным на fantlab.ru.  Некоторые сведения об иных произведениях также содержатся в теме «Биография Конана I короля Аквилонии» форума cimmeria.ru.

Конан-разведчик

Конан хорошо видел всю площадь, на которой раскинулся весь лагерь дагозайцев. У варвара было достаточно времени, чтобы тщательно осмотреть его, но только издалека. Однако еще ближе к стану подойти не осмелился. Лагерь располагался на открытой равнине, и, хотя там было не так много часовых, имелся явный риск, что его засекут и прикончат. А тогда явно трудно будет выполнить ту миссию, которую ему поручил король Рамануджан — правитель Орхана — степного королевства, находящегося на юго-восток от Замбулы и на востока от Кутшемеса.  В этом сезоне года река Илбарс, образующая его восточную границу, обмелела. И с помощью одного из многочисленных бродов на западном берегу её перешла большая группа Дагозайцев — воинов-номадов, обычно  вольно кочующих на сотни миль к востоку от Орхана в бассейне реки Запороски. Прошли по широким долинам у подножия Химелианских гор и вторглись во владения Рамануджана. Разграбили и сожгли несколько селений у границы, где никого не оставили в живых. Без милосердия также перебили орханских пограничников, которые патрулировали вдоль реки — нельзя было допустить, чтобы сообщение об интервенции быстро добралось до столицы и ушей орханскогоo короля.
    Однако задуманное не получилось — несколько незамеченных Дагозайцами в резне выжили, ускользнули и доложили обо всём своему потрясённому государю. Это весьма озадачило жестокого и крутого на расправу владыку — Орхан представлял  достаточно мощное королевство, ещё никто никогда не осмеливался открыто атаковать его. Если даже некоторые из чужестранных войск приближались, обычно обходили — огибая шли вокруг стороной. Тем не менее даже такие воины-задиры как зуагиры никогда не осмеливались переходить его границ, как и король Туранy Йлдиз. Тот даже заключил договор о ненападении Рамануджаном, который вытесали на гранитной стелле.
    Атаку Дагозайцев король посчитал только неуместной мародерской вылазкой и решил сурово наказать разбойников, но ему хотя бы приблизительно было необходимо узнать мощь их войска. Те уцелевшие деревнские дурни, естественно, ни о чём подобном не имели ни малейшего понятия.  Поэтому король приказал командующему своим войском генералу Петтуре выбрать подходящего человека, который не только подсчитает количество тех наездников, но и вызнает причину — почему на самом деле те напали на Орхан. Генерал долго не раздумывал и выбрал голубоглазого киммерийца, потому что прекрасно знал его, как и то то, что варвар уже встречался с Дагозайцaми и даже помышлял о полном отмщении им — расплате по счетам.
***
        Конан опытным глазом оценил силу толпы дагозайцeв около двух тысяч человек. Это без сомнения были все умелые вояки, опытные, отличные наездники и непревзойденные лучники. К счастью, Конан хорошо знал тактику боя кочевников и знал, что их сравнительно легко победить. Если привычная тактика стремительного наскока сразу не приносила результата, налётчики быстро утрачивали дисциплину, боевой дух и мотивацию к борьбе. Однако,что касается Конана, то все еще не мог определить причину для нападения. Вероятно, причиной этого не была корысть, приграничные села — бедны, там немногим можно вообще поживиться, или забава. Кроме того, не ясно: почему лагерь второй день в том же месте? Это вообще ни на что не походило. Редко кочевники так надолго задерживаются на одном месте. Как правило, лагерь всегда сворачивали утром и отправлялись в путь. Наконец, ему удалось незаметно приблизиться к одному патрулю, но из обрывков разговора между его членами узнал немногое. Уловил лишь(Смак, что вождём отряда является какой-то Эркас.
    Варвар также думал: не удастся ли захватить языка и разузнать побольше, но этого не вышло. Дагозайцы к его удивлению почти не покидали лагеря — не выходили  даже охотиться, хотя в округе зверья было предостаточно и вообще ничего не делали — всё время ели или просто сидели вокруг костров, как будто чего-то ждали. Но ничего не происходило. Поэтому  Конан наконец несколько смутился, решил вернуться к главному стану  орханского войска, чтобы переговорить с генералом. Осторожно покинул наблюдаемых, сел на коня, который его послушно ждал, укрытый в надёжном месте, и направился в степь на запад.
***
      Колдун Галлаван движением руки в сторону убрал изображения из большого чана с водой,  саркастически глумливо осклабился, а затем оставил свой шатёр. Наконец, после двух дней мог выбраться на свежий воздух. Чернокнижник уже подумал, что орханский шпион никогда не уйдёт. Торчал там, в кустах, два дня и две ночи, вынюхивал, выслушивал, но так ничего не вызнал. Но, в итоге так ничего и не вынюхал. Ведь даже солдаты  ничего не знали о планах чернокнижника. Не  всё знал даже Эркас.
    Колдун направился в шатёр вождя, который стоял рядом. По дороге встретил нескольких номадoв, но те предпочли избегать чернокнижника, а когда проходил мимо них, отворачивались. «Это хорошо!» — думал маг, — «их задача — просто сражаться!».  Перед этим выступлением  через Эркаса отдал кочевникам приказ, что кроме самого вождя никто не смел обращаться к колдуну или даже произносить его имя. И добавил вес своим словам тем, что спалил одного из Дагозайцев огненным шаром, выпущенным из своей руки. Это намекало, какое наказание их ждет за нарушение приказа. Дагозайцы были  по своей природе люди суеверные, и перед колдовством трепетали. Поэтому заведенные магом порядки никто не смел нарушить.
    Маг вошел в шатёр предводителя, взмахом руки прогнал телохранителей Эркаса и уселся на большой ковер напротив юного вождя.
— Ну! Всё происходит, как я ожидал. Шпион ушёл, но узнал только, что в лагере около двух тысяч человек из твоего племени. Ничего более того не знает. Это всё, что он сможет сообщить генералу Петтуре.
— Хорошо! Я пошлю на другой берег гонца с приказом  быстро перейти брод также основным силам наших войск. Генерал будет удивлён, когда вместо двух тысяч против него выйдет семь.
— Сделай это! —  приказал Галлаван, поднялся и вышел из шатра.
   Эркас подозвал одного из всадников, которого ранее определил посланником с приказом Шаргелa, временно командующего главными силами. Парень даже ничего не спросил. Знал что делать настолько, что вождь лишь кивнул головой вместо слов.
  Посланник был быстр, весьма быстр. Его конь был отдохнувший и хорошо накормлен. И поэтому уже в полдень, переправившись через реку Илбарс, вскоре посланник  уже стоял перед Шаргелом.
— Господин! Вождь Эркас приказывает тебе перейти брод через реку и присоединиться к нему.
    Шаргел также только молча кивнул и  тихо вышел из шатра. Менее чем через час основные силы дагозайского воинства вскачь во весь опор неслись к реке.
***
    Конан грубо выругался — даже с ним это произошло. Проскакал  много миль и осторожничал: не следит ли кто-то за ним. Сосредоточил своё внимание на чем-то другом, и поэтому кое-что упустил и лишь теперь понял, чего ему чего-то не хватает. Этим чем-то было ожерелье, на самом деле — единственный кулон, который достался от двоюродного деда Эндерона — единственного живого родственника, которого варвар отыскал при своем последнем визите в Киммерии. Отца и мать мальчик потерял и старик Эндерон  был одним из немногих людей, которые пережили налет банды наёмников во главе с демоническим Тулса Дуумом . Это было так давно...
    Кулон представлял простое кольцо из латуни, в центре которого был вделан плоский камушек — обычный камень из Киммерии. Двоюродный дед сделал его и  подарил, чтобы всегда при себе имел частичку родины. А в Конане в тот момент как будто что-то колыхнулось. С рождения варвар  не был сентиментальным, но когда Эндерон подвесил на  коже блестящий кусок металла на шее, то ощутил нечто-то особенное. То, что не мог описать. Во всяком случае, к амулету относился с большой осторожностью. А теперь вдруг амулет исчез! Конечно, потерялся где-то у лагеря дагозайцев.
   Хотя уже вечерело, варвар решил вернуться. Генерал подождёт до утра. Место, откуда лежа смотрел  за кочевниками-номадами и в темноте, также можно легко найти. Поэтому Конан повернул коня и снова отправился на восток.
***
    Солнце еще лишь начало опускаться за горизонт, когда последний солдат главных сил войск дагозайцев прибыл в лагерь на западной стороне границы Орхана. И быстро пришедшие ставили свои шатры и разводили костры. Постепенно возводили и новые ограждения для лошадей.
    Конан за всем этим всего лишь неверяще наблюдал.  «Так ждали этого!» —  молниеносно промелькнуло в голове. В тоже время волос на затылке ощетинились, потому что понял, что это — непросто такая группа разбойников. Это была уже настоящая армия. И немалая. А численность тех номадов-кочевников составляла уже семь или  восемь тысяч. И это была действительно опасная сила.
    Утрата-амулет была найдена, и теперь варвара уже ничего от осмотра  лагеря не держало. А генерал Петтура, конечно, не мог ждать до утра. Придётся безостановочно скакать всю ночь, благо дорога путь известна.
***
    Маг буквально вторгся в  шатёр предводителя, как гигантская штормовая волна, и прямо от входа напустился нп Эркаса:
— Поднимайся! Не знаю, почему, но лазутчик вернулся и увидел всё. Теперь он знает, сколько нас на самом деле. Наш план — под угрозой! Немедля отправь за ним несколько человек, его должны настигнуть и убить! Он направился на Запад, но пока еще близко.
— Ясно! — быстро ответил Эркас и немедля послал на запад троих всадников.
***
    Уже многократно, как и теперь, жизнь Конана спасали его волчьи инстинкты и чувства дикаря за многие годы жизни развитые досконально — практически до совершенства. Поэтому засёк преследователей-всадников, когда те были ещё примерно в полумиле. Варвар пока не знал, сколько их, но знал, что они быстро приближаются. Лошади  Дагозайцев были намного быстрее, чем его более массивный боевой заморанский жеребец. Варвар был уверен, что от них не уйдёт. Солнце по-прежнему еще не зашло, а его следы были хорошо видны. А времени, чтобы их скрыть не имелось. Он должен был выстоять против преследователей, сколько бы их там ни было! И ведь как даже не пришло в голову, что его могли обнаружить! А был так осторожен!
    Вдруг Конан увидел перед собой стоящее посреди степи одинокое дерево. Лишь тень оазиса на огромном пространстве. Конан вскочил на него прямо из седла на нижнюю ветку, затем  — ещё выше. И, укрытый в густой листве, смотрел на  восточный горизонт. Через миг на холме, с которого он сам недавно спустился, появились три всадника в типичных дагозайских одеждах. Один заметил на земле оставленные следы. И без слов и промедления указал в направлении к дереву.
   Конан тесно прижался к грубому стволу, чтобы его не могли заметить снизу. и подождал, пока Дагозайцы не окажутся совсем близко, потом чуть-чуть не слышно спустился, и, как голодный леопард набрасывается на добычу, наскочил на ближайшего кочевника. Ударом кулака, как кувалдой, сломал шею всадника, одновременно сбрасывая жертву с коня. Приземлился на носки сандалий на ногах, и рассчётливо прыгнул так, чтобы сохранить равновесие и мгновенно снова изготовиться к бою. Ещё в воздухе выдернул кинжал из-за пояса и прежде, чем коснулся земли, метнул его в другого Дагозайцa. Тот со предсмертным выкриком сверзся наземь, ещё до того, как сам смог развернуться. Третий, который скакал впереди, однако, смог развернуться, даже достать свой лук и наложить стрелу. Но киммериец двигался быстрее и до кочевника добежал раньше, чем тот успел выстрелить. Северянин на ходу выхватил аквилонский меч и одним ударом блестящего лезвия оттяпал левую руку. Однако, клинок по инерции пошёл ещё дальше, размалывая кости и рассекая мышцы и остановилось где-то в позвоночнике. Дагозаец уже мертвым падал к земле.
   Конан оттёр лицо и меч от крови, вырвал  из спины второго убитого свой кинжал и быстро осмотрел мертвых. Среди всадников не оказалось ни одного офицера. У одного забрал лук и колчан со стрелами, у остальных двух — лишь стрелы, но также и  обнаруженные большие метательные ножи — опасное оружие в борьбе на коротких дистанциях. Конан спокойно присвоил их — ведь убитым это уже ненужно. Свистом призвал своего коня, вскочил и быстро припустил на запад.
***
— …Твои люди – полные идиоты!  — кричал колдун Галлаван на Эркасa. Образы в чане показал ему провал миссии троих уничтоженных патрульных, которые должны были ликвидировать орханского шпиона. Впрочем, тот оказался ловчее, и всех троих убил.  — Не медля пошли других! Его необходимо догнать до рассвета! Не должен добраться к генералу!
— Мои люди не воюют ночью!
—Почему?
— Ночь — Время злых духов...
— Заткнись с  твоими духами! Немедленно  отдавай приказ, иначе!..
— Хорошо! Как пожелаешь. Я сам выберу налучших людей.
— Ладно! Пусть поспешат и того шпиона убьют! Или нет! Пусть приведут живым! Уже давно чаша жаждет наполнения свежей, тёплой людской кровью. Это добавит мне сил. Ведь пить кровь твоих людей я не буду, как мы и договаривались, а те деревещины сдохли  раньше, чем я до них добрался.
— Ясно! —  ответил Эркас. — Сможешь ли сказать мне, где тот шпион сейчас?
    Ведьмак заглянул в свой чан, но там отражалось лишь его изображение.
— Что это? —  – Удивлённо вопросил Дагозаец.  — Что это значит?
— Только то, что человек уже  недоступен для моего Видения. Но это не имеет значения. Он движется на запад. Ему нужно как можно быстрее добраться к своим, поэтому не будет отдыхать. Кроме того, его лошади потребуется отдых. Этот заморанский жеребец прекрасен на поле боя, но не обучен на продолжительный быстрый галоп. Если люди выйдут сейчас, догонят  шпиона ещё до рассвета. А насчёт тех злых духов, можешь быть спокоен. Нет, их там вовсе! Можешь мне верить, я это знаю очень хорошо!
— Откуда знаешь?
— Я тех духов знаю! И управляю ими!..
    Эркас сдержался, чтобы не сказать лишнего, но явно побелел. И подошел к пологу шатра, вызвал к себе одного из ближайших помощников, назвав ему несколько имен.
— Эта миссия должна быть завершена. Мы победим орханскую армию! —  Продолжил колдун.
— Победим!  — решительно провозгласил Эркас.  — Мои воины — лучшие всадники и лучники в мире. Мы уже разбивали туранские и гирканские войска. И даже вендийские кшатрии не упоминают о нас с добром!
— Знаю! Когда побьёте орханское войско, твои солдаты получат свободу действий. Смогут набрать добычу и плененных по желанию. Я хочу только одного — ключ, который у их короля...
    И осёкся, потому что у полога шатра заметил пять стоящих Дагозайцев, все в кольчугах, готовые к дороге.
— А-а-а! Это вы! Хорошо! Идите и покажите на что способны, вместо тех дураков, которых я послал раньше. А призраков не бойтесь! Сегодня ночью все они будут спать!
***
    Жеребец  Конана  действительно нуждался в отдыхе. Его хозяин знал, что на пути есть один маленький оазис, где можно найти припасы — чахлую траву  и воду из родников, так что верному зверю был вскоре гарантирован краткий отдых. Там дождутся полуночи, а затем снова продолжат. Однако, неожиданно разум Конана насторожился: степь, наполненная ночными звуками, вдруг затихла. Животные и птицы несколько примолкли. Варвар быстро взобрался на одну из пальм и взглянул на восток.
   Их было пять. Свет  луны матово отражался на шлемах и щитах. Вскачь галопируя во весь опор  неслись прямо к нему. Варвар искренне удивился — ведь прежде Дагозайцы  никогда ночью не покидали лагерь. Наверняка что-то подпалило им задницы, раз отправились  в погоню, не боясь приближения  ночи!
    Хоть северянин и значительно опережал их, несомненно его скоро догонят. Ждать  ли их, здесь, в оазисе?.. Но  это место не подходило для открытого боя с пятью опытными, решительными всадниками. Но Конан знал одно место, которое было недалеко и намного лучше подходило для ловушки.
***
    Древний храм Амас-Гхула  располагался  на невысоком холме посредине степи. На самом деле это было весьма странное природное образование, которые в минувшие много веков назад живущие на этой территории люди, превратили в святилище, где  молились своим богам и приносили им подношения-жертвы. Никто уже спустя годы и не знал, что это были за боги, или те люди, соорудившие  Амас–Гхул.
  Но так или иначе, народ Орхана ещё испытывал давнее почтение к этому месту и знал — его лучше избегать. Старая легенда гласила, что одна ночь в году для удовлетворения этих старых богов, и если кого из людей здесь найдут, — превратят в своё пиршественное блюдо. Конан, однако, об этой легенде думал совсем иное, а именно, — что та изрядная глупость. В период, когда служил лейтенантом в орханской армии, несколько раз посещал Амас–Гхул, и никогда не находил останки канибальских трапез. Не было  ни косточки. Либо старые безымянные боги давно издохли с голодухи или же пожирали деликатесы вместе с костями.
   Здание Амас-Гхула было довольно большим. Занимало на местности квадратную милю с четвертью вместе со своими бесчисленными полускрытыми  храмами, пещерами, алтарями или рядами менгиров и тайников. Конану всё это весьма напоминало другое здание, подобного которым больше не встречал. Старый храм на берегу Вилайетского моря, который охранял колдун Акира . Храм, откуда варвар отправился на Гору Могущества  уничтожить Тулса Дуума и так отомстить за своих сородичей. Храм, где он наконец похоронил свою любимую Валерию .
  Хотя Конан далеко не обладал всей полнотой информации о святилище, но это и не требовалось. Итак знал о нём  достаточно. Вход  в святыню был только один — длинный пологий пандус, сложенный из огромных блоков песчаника и заканчивающийся в воротах массивных колонн, за которыми начинался лабиринт переходов, малых или больших зданий поросших высокими сорняками.
      Так же как северянин и предполагал, преследователи разделились у ворот. Каждый двинулся своим проходом. Фактически вместе продвигались вперёд, но так, что ни один из них другого не видел. Колонны и каменные стены были слишком высоки. Конан, скрытый в тени грубого столба, выжидал с натянутым луком. Через некоторое время северянин в свете луны увидел всадника, который выбрал главную улочку  храмового городища, и преодолел уже  полпути. Наездник был ещё довольно далеко, но луки дагозайцев били на приличный диапазон. Человек среагировал на звук тренькнувшей тетивы, но это было всё, что только успел. Стрела вонзилась в его незащищенную шею, и кочевник свалился с коня наземь, не имея возможности по крайней мере предупредить своих соратников выкриком.
    Конан отложил лук и бегом припустил к входным воротам. Однако оставался там недолго — вскоре, защищаясь, подлез под грубую каменную балку и очутился в руинах здания, которое, возможно, в прошлом было чем-то значительным. Через  дыру в северянин увидел дорогу, параллельную с главной, а на ней  — второго Дагозайцa. Он, очевидно, понятия не имел о смерти своего соседа, потому что двигался вперед, тщательно оберегаясь. Левой рукой держа щит, а правой — короткое метательное копье. Конан пропустил его вокруг остальной части здания, затем коротким прыжком очутился за спиной номада. Руки, как два питона, обернулись вокруг шеи и затылка Дагозайца и сдавили с тихим хрустом.
   Опустив тело сползать к земле, северянин также залез на лишившегося седока коня и взял копьё номада. На миг прислушался и обнаружили, что третий преследователь довольно близко. Протиснулся меж двух менгиров и оказался на очередной параллельной дороге. Дагозаец частично оказался перед ним, но дорога была слишком узка, чтобы позволить повернуть коня. Кочевник услышал шорох  сандалий Конана, повернулся с натянутым луком в руках, но на самом деле стрелял наугад вслепую, потому что свою цель почти никогда не видел. Стрела безвредно просвистела мимо киммерийца — над головой и отскочила от менгиров. Другой попытки у Дагозайца не было, потому что Конан с медвежьей силой мышц бросил копье, оно пробило лёгкие доспехи номада, как будто они были из пергамента, а человек с вскриком  вылетел из седла.
    Конану сразу было ясно, что крик умирающего услышали два оставшихся Дагозайца. Поэтому варвар, более не таясь, рванул  по направлению к центру святилища. знал, что в вскоре достигает пересечения с поперечной дорогой, а оттуда как раз к тому месту, откуда убил первого кочевника, и где у него остались лук и стрелы. Добежал туда в последнюю минуту, четвертый Дагозаец уже был в поле зрения, и одна стрела звякнула о броню Конана. К счастью, враг стрелял с ходу, поэтому  точно в цель не попал. Северянин быстро укрылся за полуразрушенным столбом и понял, что времени, чтобы натянуть лук и выстрелить не хватит. На миг высунулся из-за колонны, чем побудил Дагозайцa на второй выстрел, но стрела долбанула лишь выше места, где показывалась его голова. Однако на третий выстрел у кочевника времени не осталось. Конан выскочил из своего укрытия и метнул во врага кинжал. Лезвие воткнулось в левый глаз почти до рукояти. Человек вскрикнул, свалился на землю и какое-то время дёргался, но потом вдруг обмяк и с губ его слетел последний вздох.
    Пятый Дагозаец вероятно заблудился. Конан слышал быстрый стук копыт его коня, но всадник до сих пор не показался. Там, «невидимка» намеревался пересечь дорогу, когда в свете луны увидел труп друга и остановился. Слез с коня и с обнажённым мечом в одной и щитом в другой руке, медленно подходил к нему. С обоих сторон возвышались монолитные стену из каменных блоков, так что ему не угрожало нападение со стороны, но про возможность атаки сверху как-то позабыл. У Конана было достаточно времени, чтобы с противоположной стороны влезть на стену по правой руке номада. Воздух прошил кусок камня, треснув Дагозайцу по голове, и тот без слов и без сознания рухнул  наземь.
***
    Наконец номад пришёл в себя. Конан вылил на его лицо почти весь мех воды. Дагозаец, твердо связанный ремнями, лежал на большом куске камня, который мог в древности служить идолопоклонникам алтарём. Жертвенным алтарём!
— Как тебя звать?  — Рыкнул киммериец на своего пленника.
— Аллариан, — ответил мужчина и снова попытался выпутаться из стяжек Конана.
— Так, Аллариан! Ты случаем не из племени Лисы?
— Да, и что?
— Не помнишь меня?
— А разве должен?..
— Конечно. Я Конан, киммериец. Тот, кто убил Барниасса — вождя племени Грифов — главаря ваших врагов. Как получилось, что теперь вы теперь объединились с ними и тянетесь на Орхан? Что вам Эркас наобещал, что послушно идёте за ним? Богатую добычу? Женщин? Рабов? Нет. Не верю в это! Значит, нечто иное. И ты скажешь мне, что!
— Ничего не знаю!
— Ну, так подумай! Для пытки сейчас не время, итак потратил много впустую. Я оставлю тебя тут. Знаешь, что это за место? Это Амас-Гхул — место, где встречаются древние боги, которые пируют теми, которых можно здесь найти. —  Последние слова Конан выговорил почти с придыханием и, подняв глаза, в то время как с напускной (но неуловимой для перепуганного дагозайца)  робостью осмотрелся вокруг. Варвар сделал это нарочно — разыграл для Дагозайцa небольшое представление для наибольшего устрашения. Потом развернулся и вскочил на коня, который спокойно ждал его владельца.
      После этих слов связанный человек сильно напугался. Дагозайцы были крайне суеверным племенем. Даже сам факт, что их послали  в ночь из лагеря воевать приводил в ужас. Не говоря уже о том, что он мог стать жертвой неких древних богов.
— Э-э-эй! Подожди-и-и! Не оставляй меня здесь!
    Конан вернулся к связанному Дагозайцу.
— Ну! Я задам только один вопрос — почему вы ворвались в Орхан?
    Пленник раздумывал миг, как если у человека имелся выбор, но, наконец, заговорил:
— Это ведьмак!
— Что это за колдун?  — Спросил варвар, в то время как сам Конан почувствовал, как ощетинились волосы на затылке.
— Его зовут Галлаван. Я не знаю, откуда он явился, тем не менее уговорил Эркасa собрать войско и пойти на Орхан. Этот тип ужасен, никто не в силах тягаться с ним, даже Эркас. Только выполняют его команды. Фактически  Галлаван — командир этого рейда.
— Использует магию?
— Да. Он говорил о Видениях.
— О, это знакомо! Я уже встречался с такими, но магия имеет лишь ограниченную досягаемость, три-четыре мили. Нас уж явно не видит!..
— Но увидел тебя, когда ты шнырял вокруг лагеря. Благодаря ему мы знали о тебе  всё время. И намеренно не замечали. Но его запутало, когда ты внезапно вернулся. Он не разрешал нам тебя убивать. Приказал отправить троих, но им не удалось, и поэтому послал нас. Мы пошли, хотя и боялись. Но его магия хуже, чем идти в ночь к духам. И это всё из-за ключа.
—Ключа?
— То, что я только уловил из беседы Эркасa с Галлаваном. Маг говорили о каком-то ключе, которым обладает орханский король. Ему нужно получить ключ, но какой ему нужен, знает только он сам.
— Хорошо! Подумаю, что мне делать.
— Так меня отпустишь? Не хочу здесь оставаться!
— Не бойся, ибо я всегда держу слово. И не отпущу тебя к тем древним богам! — ответил Конан, а потом одним взмахом своего меча отсёк голову.
***
— Ключ? О, Иштар! Что за ключ?!—  Кричал король Рамануджан.  — От моей королевской казны? Другого-то не имею!
— Ваше Величество! Я знаю только то, что выведал от пленника. И уверен, что даже он не знал больше, чем мне сказал. А это немногое, по-видимому, разузнал только случайно.
— Хм! Это странно! Кинуться сломя голову в такую опасную миссию из-за какого-то ключа!
— Ключи могут быть разными. — Возразил Конан.
— Это правда, но не могу  подумать ни о чём другом. Правда, некоторое время назад я владел ключом к поясу целомудрию нашей королевы Далмиэ, но после нашей свадьбы я его все равно выбросил.
— Нет, это явно не тот ключ, который он ищет. И даже это может быть не ключом и не в материальном виде. Это может быть какое-то тайное слово, пароль, число.
— Простите, Ваше Величество! —   вмешался в разговор Конана с королём Генерал Петтура. —  Но это сейчас не решить. Скорее всего, надо решить проблему тактики, которую используем против тех Дагозайцев. Теперь, конечно, не отступятся! Через пару дней сядут нам на шею.
— Ну, я бы скорее сказал: через несколько часов, генерал!  — обеспокоенно ответил Конан. —  А что касается той тактики, вправе ли я сообщить...
— Вправе, лейтенант!
— Дагозайцы — люди, которые умеют сражаться только на лошадях. Как пешие — ничего не стоят и ни на что не годятся. Надо выбрать местность, где они вынужденно спешатся!
— Как это можем сделать?
— Знаю способ!..
***

Дагозайцы напали именно так, как предсказал Конан. Их атаки напомнили приближение урагана, но орханские солдаты имели ясный приказ — ни пяди своей не уступать, и удерживать позиции перед дождем дагозайских стрел, прикрывась щитами.
    Орханская пехота заняла свои позиции в суженном пространстве между двумя озерами. поэтому Дагозайцы не могли обойти противника с флангов. Пространство поросло высокой траве, в которой скрылось тысячу металлические шипов, которые по приказу Конана вонзили  орханские солдаты.
  Лишь только Дагозайцы оказались в пределах досягаемости врага, как  с ходу начали стрелять из луков. Облака стрел почти затмили солнце, однако, по большей части, лишь безобидно отскакивали от металлических орханских щитов, которые не только не защищали солдат, но и пространство над ними, создавая непроницаемую стену. Это привело ряды дагозайцев в явное замешательство. Всадники на полной скорости неслись, утыкаясь в пространство, заполненное металлическими шипами-колючками. Те вонзались в лошадиные копыта и препятствовали продолжению скачки. От дикой боли кони дыбились, бесновались и выбрасывали всадников из сёдел. Те оказались на земле, где снова оказались под копытами других лошадей. Передний массив полностью прекратил атаки, но сзади его толкали другие. Всадники натыкались друг на друга, обращая своих лошадей в паническое бегство от тех, кто лежал на земле, что ещё более усиливало путаницу. Задние ряды быстро изменили направление и повернулись, пытаясь вброд перейти край озер. Вода была очень мелкая, но глубина илистой грязи достигала десяти стоп. Кони туда погружались по сёдла и не могли даже пошевелиться. Всадники с них спрыгивали вниз, но это было еще хуже, потому что сами проваливались целиком  в грязи.
    Атака Дагозайцев полностью сорвалась. Всадники, которые без потерь пережили уничтожение лошадей, продолжали сражаться пешими, но это было только от отчаяния. Против жёсткой фаланги орханского войска выстоять не было почти никаких шансов. Солдаты Рамануджана  их убивали сотнями. Разгром завершила орханская кавалерия, которой командовал сам король. Его тяжеловооружённая конница скрытно ждала на холмах в нескольких милях в стороне от озера и атаковала одновременно с двух сторон. Так им приказал Конан — держаться вне досягаемости Видения колдуна. В тоже время генерал Петтура повёл  вперёд пехоту. Всадники как и пехотинцы точно знали, где пройти, чтобы не напороться на спрятанные шипы.
***
    Ведьмак Галлаван, привязанный висел на двух горизонтальных балках, громыхал: из его уст лился поток проклятий, угроз и заклинаний, но ничего не действовало. Пытаясь скрыться с поля боя утратил свой оберег — магический  амулет — золотой жезл, который ударом булавы выбил, ломая пальцы обеих рук, голубоглазый солдат, тот непревзойдённый разведчик.  И чернокнижник вообще не мог воспользоваться руками.
А стоящий перед чернокнижником король Рамануджан ни устрашился ни одной из его произнесённых угроз. Это существо было вполне безобидным, а также скоро умрёт.
— Так что, старый ведьмак грабёж ? думал меня перехитрить?
— Дай мне ключ, король, и я дарую тебе жить! — завопил колдун, рванув верёвки, но король на его слова и поступки лишь грубо хохотнул. Потом владыка словно внезапно очнулся, и  его лицо довольно близко почти коснулось физиономии Галлавана, а повелитель  вопросил:
—  о каком Ключе, о, Иштар, лопочешь?
— О Ключе от Бездны. Подземелья бесов, из которого вырвутся сомнища бесов, чтобы мне служить.
— Но у меня нет такого ключа, и я никогда его не имел. Никогда и  не слышал о такой вещи. Кто тебе наболтал о такой сущей глупости?
— Это не глупость! Ключ сейчас тут. Это предрёк мой оракул. Есть Ключ от врат Пекла, и в Орхане у его короля. Мой оракул никогда не ошибается. Наличие ключа я чувствовал всё время. Даже сейчас я чую, что он здесь, совсем близко!
— У меня нет ключа при  себе! —   резко ответил ему король.  — И  даже не хочу развлекаться тут  с тобой! —   величественно повернулся и вышел из комнаты. Конан, который стоял в стороне, понял, что это значит. Поэтому выхватил меч и отправился к магу.
Тот смотрел на него вытаращенными глазами и вдруг выкрикнул:
— Ого! Ты, ты, а не король! Это у тебя есть ключ! Я это чувствую! Хочу его!
— Слушай, а твой оракул не спятил?
—  Оракул никогда не ошибается и не обманывает! Но невсегда может объяснить всё в подробностях. И  мне поведал, что ключ находится в Орхане у короля...
— Это я уже слышал!
— Он не сказал: местный король, или иной… А лишь сказал, что это похоже на ключ.
— Я не держу ключи, и никогда не ношу на себе! Хотя, когда-то одна вещунья  предсказала мне, что у меня будет своё собственное королевство. Но клянусь Кромом ...
— Кром! Подземный бог! Владыка Преисподней и Бездны! Тот Ключ отведёт меня к нему! Он пошлёт своих бесов, чтобы служили мне!
   Конан при этих словах покрылся мурашками, хотя в комнате было довольно тепло. Подсознательно сжал руку на груди. Под кольчугой ощутил амулет, который достался от двоюродного деда Эндерона. И вспомнил  также странное ощущение, что прошло в плоть, когда его впервые повесили на шею. Тот Камень в нём был с киммерийских гор! А Кром, в конце концов — главный бог киммерийцев. Хотя и  не заботился о людях, но когда злился, становился ужасным. Древние мудрецы много говорили о нём в беседах у костров. Упоминали о древних силах природы и магии, которые могут открыться в подземном королевстве Крома.
— Дай мне этот ключ, воин! — Снова заверещал Галлаван.
—  Нет! Тебе он больше не потребуется! —   возразил ему киммериец и одним целенаправленным ударом меча проткнул чёрное колдовское сердце.
***
    Конан прибыл к Амас-Гхулу ещё до сумерек, но и не собирался пробыть там долго. Всего несколько дней прошло с момента поражения Дагозайцев, поэтому он не удивился, когда увидел возле святилища  пять лошадей дагозайцев, мирно пасущихся в высокой, сочной траве. Когда вернется, постарается поймать их и осмотреть сумки, в конце концов, имеет право на военную добычу. Эти лошади привыкли к людям, так что никаких проблем быть не должно.
   После схватки с Дагозайцaми варвар выпросил у  генерала Петтуры несколько свободных дней, и тот  его отпустил. Ведь проделал  хорошую работу и заслужил это. Тем не менее, варвар генерала не предупредил, что хочет вернуться в Амас-Гхул, потому что там забыл свой кинжал. На полученную за  свою службу щедрую оплату варвар мог бы на рынке купить десять таких. Но ему хотелось вернуть именно своё оружие, привычное к руке и не собирался отказаться от него. И был готов совершить несколькодневный путь до старого храма.
    Вышел на пандус, прошёл через ворота и прямиком направился к месту, где от удара стрелы в глаз упал один из номадов. И внезапно остановился. Находился на главной дороге, а вдоль, где-то здесь, в этих местах, должно лежать тело Дагозайцa, которого убил первой стрелой. Однако никаких признаков тела не было, только несколько частей искорёженной кольчуги лежали на земле.
    Это  обеспокоило варвара. Северянин пришпорил коня и галопом достиг места, где должен находиться кинжал. Он и был там — в траве и на нём все ещё виднелись остатки засохшей крови. Но тела убитого человека не было!
    В шве между менгирами что-то едва тускло блеснуло. Присмотрелся по-лучше и обнаружил, что это  — части кольчуги дагозайцев. Осмотрел по-внимательнее  и, словно прозрев от неожиданности, отскочил в сторону. Кольчуга не была располосована мечом или другим оружием — та была разорвана! Но Конан не знал и даже просто не представлял, что это за существо, которое сотворило такое! Конечно, это не было  животным! Кроме того, звери оставили бы следы, но нигде их не видно! Быстро северянин осмотрел и другие места, где оставил трупы кочевников. Всюду  было пусто — в пыли лежали куски льняной ткани и неповреждённое оружие. Варвар ощутил нечто вроде панического ужаса, сжал пятками, пришпоривая лошадь, и карьером вскачь покинул святилище, отложив даже запланированный грабёж .
      Вспомнил о легенде, — предании об  одной ночи в году, когда древние боги спускаются в храм Амас-Гхула, чтобы там пировать…

к бредо-камповской (такое, хоть и в единичных случаях, бывает.)
Здесь что-то не отразились мои подстрочные примечания:
  Автор использует персонажей фильма  «Конан-варвар» и (или) новеллизации «Сталь и змея» / Conan the Barbarian (1982) // Л.С. де Камп, Л.Картер, К.К. де Камп.  ;  Колдун  – враг Конана – персонаж фильма  «Конан-варвар» и (или) романа «Сталь и змея» / Conan the Barbarian (1982) // Авторы: Лайон Спрэг де Камп, Лин Картер, Кэтрин Крук де Камп;
Валерия - одна из подруг-воительниц Конана в рассказах Р.И.Говарда, однако автор использует образ и персонажей фильма  «Конан-варвар» и (или) Сталь и змея / Conan the Barbarian (1982) // Авторы: Лайон Спрэг де Камп, Лин Картер, Кэтрин Крук де Камп; и финальное - про удирание варвара:
  Очевидное влияние  рассказов «Замок ужаса» / The Castle of Terror (1969) //  и «Богиня из слоновой кости» / The Ivory Goddess  [= Воля богини Небетет] (1978) Л.С. де Камп, Л.Картер. 

А так, из русско-и спрэго-подобной шняги, вот:
"Конан: Третий шаг в бездну": Послесловие. [В.Ю.Левченко].
(извлечения)
«Киммериец и даритель огня» — «Cimmeřan a ohňodárce», написанных Яном Шимунеком (Jan Šimůnek) под псевдонимом Алберт Симон Пергил (Albert Simon Pergill) в соавторстве с Ярославом  А.Полаком, выступившим как   Дж.А Полони (J. A. Poloni).
Оно вновь начато авторами как фрагмент «Истории Катхира» — записи о поэте Монтесоре и его возлюбленной Зайгаре некоего отдалённого потомка. В дальнейшем каждую главу также предворяет какоенибудь прсевдоисторическое и поэтическое предисловие. Хотя этот довольно нетипичный приём вовсе не портит дальнейшее довольно забавное повествование.
Вкратце: вблизи Замбулы на конного Конана опрометчиво напали  пустынные разбойники-шемиты. В кровавой стычке победил северянин и освободил пленника бандитов — поэта Монтесора. Вместе оба направились в городок Катхир, куда до пленения и брёл поэт.
А в городке северянин разумеется забрался во дворец эмира, намереваясь украсть артефакт, именуемый «Повелитель бури». Но там вновь столкнулся со спасённым им ранее Мотесором, воскресавшим его возлюбленную Зайгаро...
Ритуал состоялся, и вместо черепа в золотом венце, и костях, опутанных золотыми цепями, северянин увидел юную красавицу...
Заполучив-таки вожделенный артефакт, Конан даже не подозревал, что теперь сам превратился в мишень...
Коварная жрица Чумы — Ламесхти, и намеренные  объединить враждующие племена аэсиров и ванов аэсирские вожди и жрецы уже раскинули свои сети, охотясь на «Повелителя бури» и его обладателя...
В целом произведение весьма альтернативно. Там, кроме немного уже знакомого сильно пьющего отщепенца стигийца — Тёмного барда Мутафина Мума (Mumathinovi Mumovi), появляются и культ Водана, и гигантские скорпионы, и пикты, и вампиры, и волколаки (оборотни)… А в финале — даже верхом на мамонте древний многотысячелетний бог Нагх Огнедаритель , забравший ослепительно сияющий небесно-голубое свечением могущественнейший драгоценный артефакт…

В завершении, продолжая свою заложенную в Послесловии к «Конан и слепая богиня» и Предисловии к «Конан и кровавые слёзы» традицию, — краткая обзорная информация и характеристика  упомянутых произведений Яна Шимунека (Jan Šimůnek = Albert Simon Pergill).
О  следующих двух романах "Конан и семь дней до полнолуния" (Conan a sedm dní do úplňku) и  «Конан и повелитель серебряного нетопыря» (Conan a Pán stříbrného netopýra) с радостью бы умолчал, но истина дороже. Короче говоря, это сродни потоку отечественных нелепиц — редчайшие из чехо-словацких негоднейшие объёмные произведения, живописующие ощущения, впечатления и быт разнообразнейших личностей, где Конан на нескольких страничках играет декоративную роль «свадебного генерала».

"Конан и семь дней до полнолуния" — Conan a sedm dní do úplňku
С одной стороны вкратце роман можно анонсировать заманчиво:
«Оказавшийся в Гиркании Конан поневоле вовлечён в интриги престолонаследия: младшему принцу Сесамусу (Sesamus) и его близким грозит истребление... И времени до опасной черты осталось маловато — всего семь дней до полнолуния.»
Однако произведение в основном посвящено отнюдь не Конану. Автор уверенно отправился тропой бесчисленных рускоязычных авторов, занудно и детально «живописующих» околовсяческих побочных к киммерийцу персон. Сам варвар тоже присутствует, но скорее как  возникающий время от времени антураж к окружающему пейзажу. Конану «досталось» лишь несколько упоминаний в начале, да и полу-глава в концовке: схватка со жрецами в храме, бой с людожорной подземно-водной гигантской «улиткой».
Фактически  растянутое повестование малоинтересно. Дело даже не в том, что у автора нетипичная Гиркания — единое королевство (правда из своеобразной конфидерации племён), но… С невообразимой кучей сложнейших церемоний и ритуалов, многочисленными городами и храмами, дворцами и крепостями, солдатами, государственными архивами и писцами, фарфором и моржовыми бивнями… И прочими атрибутами государственности и прелестями цивилизации. Хлеще гиборийских королевств и Турана.
Конан очутился в этой мифической Гиркании после сражения объединённых сил Вендии и Гиркании с туранцами под Хадурэм. И северянин-наёмник попал в плен клана цири (ziri), где быстро перешёл в элиту командного состава. Обо всём этом упоминается мимоходом. Собственно повествование начинается с намёка на некий скандал, который учинил напившийся наследный принц Ребамус (Rebamus) — старший брат Сесамуса. Так в фаворе оказался Сесамус. Но и он возмутился выходкой киммерийца — тот выкрал девицу, предназначенную для жертв в гирканских храмах.
Позже принц с Конаном у дворцового подземелия заметили упыря. И Сесамус заявил, что же видел подобного, посвящённого Богине Луны.
Пока король-отец убыл в Дар-Сарду, принц во дворце провёл встречу со старейшинами кланов. Там выступили и жрецы, ратующие за возврат к ритуалам и обрядам деда принца — Сисурамуса Великого…
На семействе принца (по женской линии)  подвержено ранней смерти — после достижения 17-летнего возраста все слабели и умирали. Жрецы утверждали, что это — результат близкородственных связей. Требовалось выяснить причину этого недуга. В архивах начали искать намёки на некий «Культ Приапа»…
В итоге злодеи-жрецы повержены…Нет, не Конаном, а пробуждённым им древним драконом, который спалил почти всё дотла. Уцелел лишь дворец, благодаря некоей защите от старинного артефакта-шкатулки. А Сесамус спас симпатичную ему девку (ставшую позже супругой)  от древнего ритуала жертвоприношения.
Но от незавидной  роли младшего принца Сесамус так и не избавился.
«Конан и повелитель серебряного нетопыря » — Conan a Pán stříbrného netopýra –
В «Конане и повелителе серебряного нетопыря» киммерийцу вновь придётся придти на помощь своему приятелю — гирканскому принцу Сесамусу. Юный правитель, исполняя повеление короля-отца, отправился древним путём через Рифейские горы для восстановления дружеских и торговых отношений с Кхитаем. Это намерение ставит под угрозу интересы окопавшихся в Гиркании прорицателей и жрецов стигийского культа Древних богов. Тут на политическую арену вышел соперник  — самозванный князь Семко, несущий чёрное знамя с серебряным нетопырем... Это полотнище ему (в обмен на многочисленные жертвы разноплеменных рабынь-девственниц) и обещание установить всюду культ Древних богов даровало само загадочное зловещее божество из таинственного храма (внешне напоминающего груду омшелых валунов) в долине Рифейских гор. Но сам этот претендент на власть — всего лишь игрушка в руках жрецов распространяющегося культа Древних богов...
После недолгого пребывания у соплеменников в Киммерии Конан вновь возвращается в южные земли. Посещает  Аренджун (Arenjun) и  встречается с дочерью , о существовании которой даже и не знал… Конан узнал о грядущей опасности и решил  спасти принца Сесамуса. Удрав от преследования воинов аренжунского  короля, киммериец поставил своей целью помощь другу.
А у Повелителя серебряного нетопыря князя Семко иная  цель — помешать проникновению гирканцев в таинственный Кхитай.
Теперь немного подробностей.  Произведение составляет три объёмные книги (380 страниц). И, разумеется, Конану там  места «досталось» не так уж и много. Фактически автор пустился, точнее — поплёлся неуклюжей спрего-камповской тропой «обреала» фэнтезийного мира, усложняя повествование и тягомотно выписывая не особо нужные второстепенные детали.
Книга первая: Дорога в горы (CESTA K POHOŘÍ)
Конан в Эглофианских горах пережидал ледяную бурю в обществе чародейки-старухи, позже обратившейся  в прекрасную девку, ставшую любовницей варвара.
Потом северянин с трудом отбился от волков кинжалом из зачарованного серебра — подарком чародейки.
А вождь Сигелло послал Бабатрана с воинами собрать соплеменников для борьбы с гиперборейцами. Убитые волки вдруг превратились в мёртвых гиперборейцев…
Позже киммериец нашёл скелет аквилонца в остатках роскошных одежд, сжимающий такой же (как и у варвара) серебряный кинжал. Потом Конан по едва заметной тропке прошёл по восточной окраине Пограничного королевства к Бритунии.
Далее автор взялся за старое — перешёл к «жизнеоописанию» бытия принца Сесамуса и его супруги Хании (Xania). Его брат Ребамус по-прежнему сильно пьёт, Сесамус отнёс дары в храм Мудрой Змеи (позже – в конце романа – выяснится что это гирканская вариация отображения образа кхитайского Мудрого Дракона.)
Король вызвал сына и сообщил, что на приёме старейшие купцы просили его  возобновить  старинный торговый путь через Рифейские горы в Кхитай. Эту важную миссию и поручили Сесамусу.
Сесамус тем временем проследил за Герхо (Gerho)  — наложницей брата-пропойцы. А потом вместе с писцом Мали обнаружили и испытали метательную металлическую звезду, одна поверхность которой была зеркально отполирована, а на другой — тиснением выгравировано изображение летучей мыши с открытой пастью…
А Конан оказался в Аренжуне, подививился на перемены, и немедля впутался в делишки местных воришек Турача  и девки Эгвы. В результате оказался в плену очередной колдуньи. Там его излечили от ран обезьяны-прислужники чародейки. А та сама побывала в его постели.
Оставшись в одиночестве варвар бродил по таинственному дому. Скользнул в шкаф, чтоб спрятаться от внезапно нагрянувшей хозяйки-колдуньи с неким спутником-мужчиной, и оказался в ином мире . Его одновременно озаряли алое и зелёное солнца и странной формы месяц. Там были синяя трава и листва, чёрные, серые и фиолетовые скалы, а также хищные твари.
Ящероподобное существо  безуспешно пытался сожрать водный монстр со щупальцами. А варвара — такая же вторая тварь. После жестокой рубкисеверянин рассёк на части обоих чудищ. Их куски начали пжирать друг друга. А ящер спасся.
Конана, обходящего озерцо, вдруг позвал женский голос из-за кустов. Виднелась рыжевласая женская голова. Но тут ящерица опередила и раздвинула кустарник… Оказалось, — зовущая людская голова   «сидела» на ноздрях громадной твари, напоминающей крокодила-переростка… Монстр, поняв, что его хитрость раскрыта, набросился на северянина. Но тут этого крокодила в свою очередь атаковал куст. Однако тварь дорвалась до Конана. Начался бой. А кустарник-хищник продолжал атаковать подбрюшье твари…
Отсекая тянущиеся к нему прожорливые ветви, киммериец пытался рвануть вдогонку за улепётывающим монстром, но наткнулся на израненную ящерицу. Она потом проводила варвара к месту его прибытия  в этот мир и насмешливо втолкнула в скалистую нишу.
Проникнув вместе с варваром в дом чародейки, ящерица уничтожила прежнюю ведьму-хозяйку и её посетителя огненными всполохами. А потом обратилась в очаровательную девицу. Лишь вблизи можно было разобрать, что вместо кожи у неё крохотнейшие чешуйки.
Киммериец естественно переспал с этой новой владелицей дома, коей без возражения прислуживали  прежние туповатые обезьяны, и ушёл.
Ласерта (Lacerta) — дочь Конана от Мусулы  в некой таверне попытались задержать два королевских солдата, с головы до ног облачённых в некую непробиваемую чудо-броню. Но напрасно…
Прикончив ещё двоих появившихся патрульных (третьего факелом прибила Ласерта), Конан надумал переодеться в форму убитых. А потом, пристроившись к отряду стражей-копьеносцев, два авантюриста выбрались за врата Аренжуна. И рванули через реку Арена в овраги…
В отрогах Кезанкийских  гор киммериец рассмотрел захваченную добычу. И увидел необычные монеты с изображением нетопыря, изготовленные  из напоминающего серебро (но более тяжёлого) металла. А также обнаружился пергамент с малопонятными стигийскими письменами, в которых правда удалось разобрать имя Сесамуса...
Потом, спрятавшись от маскирующихся под оборванцев пятерых вооружённых людей, Конан с дочкой нашли чудовищный череп с огромными рогами, мощными челюстями и здоровенными зубищами.
Киммериец пояснил поражённой девушке, что это — останки прежних злых обитателей гор, истреблённых людьми. Потом нашлось и необычное оружие — обоюдоострый сияющий (несмотря на прошедшие годы) кинжал, на рукояти которого также было выгравировано изображение нетопыря с распростёртыми крылами…
Девушка применила «воровскую» верёвку, в которой Конан опознал сплетённую им самим . А Ласерта пояснила, что это — единственная память о её отце — Конане из Киммерии. Надо отметить, что варвар предусмотрительно представлялся в Аренжуне «Масом». Этой практики  в данном повествовании кстати северянин продолжит придерживаться.
Потом эта парочка авантюристов, замаскировавшись под старика и внучка, обдурила ищущих их аренжунских солдат и подобралась к шатру генерала Хегора. А позже — и до селения, где местные начали подозревать обох ряженых и заговорили меж собой о награде за их выдачу…
Удрав из этого селения, парочка в другом купила двух лошадей. И, несколько раз меняя направление движения, свернула на юго-восток — к лежащему на берегу Вилайета Султанапуру.
Продолжая соблюдать прежнюю маскировку, авантюристы в порту сели на купеческий корабль, идущий в Аграпур. Но вблизи старого устья Запороски их атаковали два пиратских корабля. Но силы оказались примерно равны, и вождь пиратов предпочёл переговоры.
Киммериец был не столь доверчив, как купцы. И оказался прав — пираты попытались вероломно напасть. Конан держался начеку и бросил вызов вожаку на сленге Красного Братства…
Поединок выиграла Ласерта и стала новым предводителем пиратов. Конан посоветовал ей выбрать себе помощников, которых сам и назвал: Карко (Karko), Хугена (Hugena) и Вага (Vaga). А Ласерта впервые назвала северянина «Конаном».
На побережье на вздумавшую искупаться нагую Ласерту напал вооружённый Вага.  Конан еле успел к месту схватки. Разумеется, победила дочь варвара.
Поняв, что Вага кому-то выдал маршрут их передвижения (заломив деревца в неком знаке), пираты высадились на «Длинном острове»… Позже хитростью варвара разделались с двумя туранскими кораблями. А потом Конана с дочерью высадили на гирканском побережьи.
Семейная парочка добралась до местности, именуемой «Городом мёртвых». Там столкнулись со жрецом культа Мудрого змея.
А принц Сесамус со своей предусмотрительно замаскированной под «спутницу» женой Ханией двигались на юго-восток… А распознав в ночи стигийские барабаны, принц удивлённо узнал от одного наёмника, что многие местные правители поддерживают их обряды. Принц знал также о связях своего брата Ребамуса со стигийцами, но сорвал обряд жертвоприношения. И наткнулся на воняющее хуже козла длинноклыкое нечеловеческое безносое лицо, покрытое тёмными волосами.  А башку венчали массивные рога…
К завязавшейся схватке Сесамуса и горцев внезапно  присоединился и Конан…
Сорвав обряд, Сесамус оказывается спас дочь одного из местных вождей. Девицу ранее выкрали горцы.
Конан вновь для всех представлялся «туранским купцом Масом». А принцу объяснил, что здешние племена — переселенцы из Турана, отправившихся в эти части Рифейских гор и оновавших несколько поселений.
Когда к местному вождю притащили воняющий труп рогача, тот воскликнул, что это «Торн» — союзник горцев, напавших на селение. Оно располагалось между враждебными горцами и почти необитаемыми пустынями…
Книга вторая: Восстание Сатерский мятеж
(SATERSKÁ VZPOURA)
Потом добрались до города Паэцки, из многобашенного замка которого правил принц Харран. Он находился в неадекватном состоянии. А его наследником являлся его брат Дэрсо. Их отец — принц Хелбан умер, когда Харрану было всего 3 года...
Охотящийся Сесамус столкнулся с василиском, убившим пастуха… Но потом сам едва сам избежал смерти от ядовитого дерева в «благодарном»  за спасение сынишки этого пастуха селении.
Позже посольство достигло  города Сатерск (Satersk), которым правил экс-наёмник Федра — выходец из местной знати, женатый на особе, прозванной «стигийской кошкой»…
(выложено) Ч.2:

Переодетая  в горянку Ласерта отправилась шпионить в город. Там зрел заговор против правителя. Главой был местный целитель Харибо (Haribo). Потом — до безобразия растянутое описание процедуры суда и последующего оправдания этого лекаря…
Конан ускользнул с пиршества и встретился со  «стигийской кошкой»… Придушил её и уволок. А Федр притащил Сесамуса в спальню жены, чтобы доказать её неверность. И разачаровался, обнаружив лишь пустоту.
В ходе пира часть горожан набросилась на гирканских солдат. Разделавшись с мятежниками в городе, принц и Конан переключили внимание на кланы окруживших город горцев. Далее двигаться было нельзя. Конан (по-прежнему выступая под именем Мас) предложил атаковать горцев…
Отправившись на разведку, киммериец подслушал разговор на стигийском. Некто замышлял использовать некромантию, воскресив с древности захороненных под одним из холмов (считаемых горцами проклятым местом) воинов. Конан решил допросить одного из говорящих. Но тот умер от разрыва сердца, видать приняв северянина за восставшего покойника.
Когда гирканцы из города атаковали горцев, отряд киммерийца набросился на последних сзади. Конан вступил в поединок с одним рослым вожаком горцев и заколол его кинжалом. А из кармана сражённого  выпала колдовская палочка. Варвар подхватил артефакт  и треснул им по башке соперника. Вспыхнул ослепительный голубоватый свет и оживил под землёй мертвецов. Те и повылезали… Скелеты с древними мечами и топорами…
После разгрома горцев Сесамус женился на местной дворянке (многожёнство было традиционно для гирканских правителей), а мятеж поутих. Удалось лишь выяснить: бунт подогревали использующие символ нетопыря фигуры в чёрных плащах с капюшонами.
Книга третья: Чёрный лотос и серебряный нетопырь
(Černý lotos a stříbrný netopýr)
Сесамус вернул в Паэцки. Там же объявился комендант форта (крепости) Мусуте (Mycete) и сообщил: крепость атаковали, а его единственную дочь похитили  сатиры  — (те пахнущие козлиной рогато-мохнатые нелюди, и с которыми сражался Сесамус, а череп одного из них нашёл Конан). И комендант прибыл за помощью.
Сесамус сперва хотел отказать, но проникся сочувствием к неподдельному горю отца. А вот Конан подозревал недоброе: некто намеренно задерживал миссию.
Принц всё же возглавил преследование сатиров. Те направлялись в «Город Мёртвых».
Конан наткнулся на трёх жрецов культа Мудрой змеи. Они лишь подтвердили подозрения северянина — девушку похитили по приказу. Варвар попытался вызнать и про символ нетопыря. Двое жрецов не выказали удивления, а младший задёргался. И подтвердил, что нескольких их собратьев убито необычным способом. Киммериец объяснил: отравленными метательными звёздами!
Потом два жреца ушли, а третий остался с Конаном. И хотел выпустить вестового голубя, но варвар не позволил. И сам направился навстречу Сесамусу в объезд сатиров. Потом прокрался в лагерь мохнорылых, где держали пленницу…
Отказавшихся сдаться сатиров порубили на куски. А освобождённая пленница никого не узнавала.
Жрецы Мудрой змеи развели вокруг привала магический защитный огонь — оберег от армии нежити.
Младший жрец заявил, что прилично знает киммерийский (!), ибо пробыл там несколько лет (!!).
Северянин выпил жреческую настойку, позволяющую проникнуть в разум змеи, дабы осмотреть окрестности… Потом дикарь едва вышел из транса.
Утром в одной из хижин путники заметили таинственный символ: белый круг, точка, треугольник, квадрат, звёзды… А вокруг висел запах плесени…
Потом с людьми заговорило дерево «Нейя» (Neja), пытаясь объяснить творящееся в «Городе Мёртвых».
Проехали «Город Мёртвых». Принц и варвар спасли свалившегося в подземную ловушку своего спутника — писца Мали.
Повторно выпивший настойку жрецов Конан вошёл в контакт с некой «мыслящей плесенью», обитающей в «Городе Мёртвых».
Расставшиеся со жрецами Конан, принц и Мали оказались пленены Паэцкими солдатами. Захваченных повели в скрытое место посреди скал. Вокруг летали огромные белые птицы с кроваво-красными глазищами и широкими клювами необычной формы.
Сесамус смог спрятанным ножиком перерезать свои путы и затем освободить Конана. Мали распутался сам, воспользовавшись прихваченным осколком глиняного горшка.
Благодаря сильнейшему снегопаду, сбежавшая троица ускользнула и невольно задремала в боковой пещерке. А когда проснулись, увидели — все их похитители замёрзли. У некоторых погибших нашли монеты с непонятными шрифтами, а на лицевой стороне — изображение нетопыря…
Конан вновь выдал себя за купца Маса с двумя помощниками. Это произошло в форте над которым реял чёрный флаг с вышитым серебряной нитью нетопырем.
Хозяин гостиницы, где троица остановилась на ночлег, предостерегал о невозможности торговли в этих местах...
Путники достигли долины с несколькими селениями. Встреченные древние валуны с надписями намекали, что дорога ведёт в Кхитай.
Через несколько дней добрались до каменного изваяния — длиннобородого мужчины в длинных одеждах с пучком волос, завязанных на макушке и руками, воздетыми к небу. А внизу  — меньшая фигура. Легенды утверждали, что это старец и ученик, а значит — добрались до Кхитая.
Измождённый Мали свалился, успев сообщить что в храме Мудрой Змеи о них позаботятся. Символ изображал змею, кусающую себя за хвост. Позже выяснилось, что это — дракон.
Старик-жрец отправил Конана в трёх-дневный путь за горными травами для Мали, а принц с проводником отправились дальше.
Дней через 10 Мали оклемался и помог Конану за 10 серебряных монет купить в лавчонке два небольших кристалла. Потом вернулся невменяемый Сесамус — к правителю провинции доставили весть, что орды князя Семко (известному как Повелитель серебряного нетопыря) завладели женой принца в Паэцке, чтоб в день равноденствия принести её в жертву Древним богам…
Позже Мали с удравшей из плена Ласертой направились в земли Семко по старой, заброшенной, указанной кхитайским жрецом дороге. И нашли меч, чей клинок светился серебром и рисунком нетопыря с распростёртыми крыльями… После разнообразных блужданий наткнулись и на странное строение (которое никак не удавалось обойти), обложенное кругом заросших травой валунов. На камнях просматривалась непонятная символика Древних богов…
Встреченная внутри хижины сущность предложила перенести сознание Конана в тело Мали, чтоб понять, что происходит…
Впереди простирался Семкатхнем (Semkathnem) — место, где в древности поклонялись Матери-Земле…
Ласерта услышала от Конана (в теле Мали), что до ритуала осталась неделя. А в Семкатхнеме установлена ловушка, и там же — толпы поклонников Древних богов.
Потом увидели лагерь сатиров. И Конан (в теле Мали) решил, что надо замаскироваться под сатиров…
Выследили троих и убили. Ободрали рогатые шкуры, миновали лагерь сатиров, уклоняясь от прямых контактов. Но потом наткнулись на 5 солдат, стороживших единственный проход дальше. И Конан решил атаковать…
Одного сатира оставили, не добив. Киммериец пояснил: пусть расскажет, что на него напали сатиры.
Конан  и Ласерта добрались до врат замка Семкатхнема до захода солнца. Народа было больше, чем на ежегодной ярмарке в Аренжуне... Пробрались в казармы, нашли хранилище Чёрного лотоса, потом наткнулись на подобие исследовательской лаборатории и горшки с взрывоопасным порошком, пробрались во дворец, переоделись в местные одеяния…
Когда задремали, их атаковали разбойники. Естественно папаша-Конан и его дочь всех порешили…
Выяснилось, что обряд жертвоприношения должен проходить не в городе, а в долине…
Ласерта подслушала разговор жрецов, что жертв будут удерживать в гипнотическом состоянии. Тут на девушку набросилась крылатая тварь окро (okro) — гигантский чешуйчатый зубастый когтистый нетопырь чёрно-матового цвета…
Церемония шла под барабанный бой и гипноз. Тут тело Конана подвели к алтарю. И Ласерта освободила его сознание из тела Мали. И варвар проявил себя  — схватил старого жреца за лодыжки, поднял и сильно швырнул, шмякнув об алтарь. Черепушка жреца треснула… А ещё двум жрецам Конан расколол башки, столкнув их вместе. Оба рухнули замертво. Гипноз не помогал.
Стражи недоумевали: Семко объяснил им, что к жертвам нельзя применять насилие…
Наконец Семко приказал атаковать, но Конан швырнул ему в лицо горсть купленных у кхитайцев камешков, и раненный «князь» заорал. Один из жрецов закричал проклятия на стигийском, многим непонятном. И в жрецов из толпы полетели камни. Конан отсёк башку рухнувшему верховному жрецу и насадил этот жуткий трофей на высоко поднятый меч. Толпа взревела.
Княжеские стражи были облачены в непробиваемых доспехах. Сесамус обратился к толпе, призывая штурмовать Семкатхнем…
Началась осада…Штурмовали храм Древних богов. Жрецы удрали. А из одной ниши выбрался нетопырь окро (okro). Ему удалось разорвать несколько человек. Сесамус метнул факел, остальные воины  — масляные лампы, и деревянные структуры вспыхнули. Улетевший монстр через четверть мили тоже загорелся и рухнул. Тут на город напали сатиры. Атаку отбили. И обнаружили смолу и масло для последующей обороны.
Ласерта с Мали обследовали руины храма и наткнулись на некое еретическое пророчество «Проклятого Ап-Гхима»     (Ap-Ghima)…
Атаку сатиров отбили с помощью подоспевших войск принцессы. И направились к последнему храму Древних богов, находящемуся в 1 дне пути.
На спящее воинство набросился десяток нетопырей. Из храма повылезали жуткие человекообразные фигуры. Тут на этих монстров набросились скелеты. Нежить оказалась союзником воинов Сесамуса. Её наслала та самая ведьма, что была пленена в хижине чарами приспешников Семко  и помогла Конану и Мали обмениваться сознанием.
Храм превратился в чудовищную голубоватую глину, образовавшую громадные отвратные головы, которых испугались даже скелеты. Тут Ласерта из мешка достала вазу с прахом еретика Ап-Гхима и с трудом разбила. Всех ослепило золотым блеском, принятым потом воинами за явление самого Митры…
Вместо храма остались скалы с кипящей лавой. Ведьма и скелеты исчезли.
В Эпилоге Сесамус предварительно объясняет кхитайскому караванщику, как минуя Паэци (Paeci) добраться до Гиркании, обещая за умеренную плату охрану гирканских солдат, начиная с Сатры (Satry). Потом принц сообщает Конану, что обо всём лично раскажет отцу, а Ребамуса никогда не простит. Киммериец возражает, что трон придётся занять Сесамусу. Тот противится, клянясь богами, что не хотел подобного.

причём, не токмо у руско-язых писак
я ещё морализаторские нраваоучения Медека  (о кровожадной свирепости варвара, пришедшего к короне зверскими методами ) из его романа "Мечи предательства" вроде не упомянул.