У меня созрел небольшой креативчик, под названием "Киммерия по-Бартоку".

Киммерия. На огромном неоднородном плато, продуваемом со всех сторон ледяными северными ветрами; среди заросших травой холмов и голых скалистых склонов, находилось место, резко отличавшееся от привычного глазу ландшафта. Громадное, ровное, круглое углубление с оплавленной поверхностью, казалось, было отчеканено невиданной силой в камне, составляющем основу местной земли. Подобное явление не могло быть естественным творением природы, да и продуктом человеческих рук тоже. Невольно возникали мысли о божественном вмешательстве. И у киммерийцев была соответствующая легенда.

Давным-давно, в незапамятные времена, когда боги ходили по земле, а людей еще не существовало на свете, здесь, в этом месте встретились два давних и непримиримых врага - Кром и Имир. Еще разглядев ледяного гиганта издалека, на подходе, владыка Чертогов Удивительных Чудес С Фенечками Из Золота И Бриллиантов, остановился, выхватил свой великий топор по имени "Разрублю в Фарш Все Кости и Жилы, Настругаю в Капусту Все Мясо и Мозг", а также кинжал по прозванию «Убийца Ётунов Больших, Очень Крутых» (сокращенно «УЁБОК»), и приготовился к битве всех времен. Но, к сожалению, трусливый Имир, не пожелал воевать, и сделав вид, что куда-то спешит, решил пробежать мимо. Однако хитрый и быстрый Кром, разочарованный и раздосадованный поступком своего старого противника, успел подставить ему ножку. Земля заходила ходуном, снег сошел с тысячи горных вершин и реки повернули вспять, когда споткнувшийся ледяной великан, взлетев в воздух, с громким ревом приземлился башкой на каменную поверхность, высечев миллионы искр. А Кром только ухмыльнулся лукаво в свою бороду и пошел по свои делам.

Немудрено, что место триумфа верховного бога, киммерийцы назначили священным местом, где воин, который расскажет о большем числе своих подвигов, будет решать вопросы всего народа. Они назвали его Трух-Креал - "Трещина в черепушке".

Сейчас над Трух-Креалом сгустились сумерки. Но темно не было. В самом ее центре был разведен огромный костер, почти полностью окружающий каменный постамент, возвышающийся над огнем на величину человеческого роста. Трух-Креал был заполнен народом, ибо должно было произойти нечто очень важное. Блестели золотые доспехи, золотое оружие, белки глаз на зачириканных татуировками лицах. Почти каждый слышал недавнюю историю о том, как дивизион одного киммерийского клана полностью полег в битве с кровожадными девочками-герлскаутами-волшебницами из соседней Гипербореи. Ни одной роты не осталось. Однако генерал-командующий успел передать домой весточку с помощью ворона-посыльного. Что в ней содержалось должен был сегодня узнать каждый.

Долго ничего не происходило. Люди начали волноваться. Стали слышаться недовольные голоса.
- Пошто собрались мы други-храбрецы? Время тратится великое, копье мое охотничье "Прошибаю стаю оленей с одного полета", в тоске мается!
- Чего ж долго, так? Захотелось мне в место особое, отхожее, по нужде великой! Тряпочка подтирочная по прозванию "Оружейный наждак" по работе соскучилась!
- Как ж это, как? Это чтож-то, зря я и мой тесак "Кебаб, бифштекс и мясо по-французски", не закончили дело важное, знатное - в пограничном аквилонском городе решение вопроса переизбытка люда, прекратили?

И тому подобные.

Наконец, сквозь ряды мускулистых гигантов к постаменту в центре пробился человек. Был он настоящим великаном, ибо даже гиганты были ему по пояс. Грозен был его вид, сквозь меха из золотого волоса проглядывали груды бугров мышц, лик его, словно высеченный из гранита титановым зубилом, внушал трепет даже видавшим виды мужественным мужчинам. На одной половине лице у него был вытатуирован купол киммерийского храма, на другой, рунами, имя его любимой. На шее у человека висела платиновая цепь, на пальцы были надеты платиновые перстни, на носу виднелась платиновая проволока, закрученная так, чтобы концами за держаться за уши, а перед глазами иметь два круглых кольца, на которые были натянуты кусочки кожи. Видимо мужчина думал, что она пропускает свет, но то и дело спотыкался. Но даже это он делал так сурово и грозно, что окружающие в страхе отпрыгивали прочь. Под мышкой он нес громадный булыжник, по виду похожий на кусок скалы.

Наконец он забрался на лобное место и начал речь.

- Ой ты, гой еси, киммерийский народ! Приветствую вас, мужчины, воины, герои, смельчаки, охотники, храбрецы, крепыши, гиганты, вершители судеб, свергатели тиранов, осушители рек и озер. Когда-то меня знали Бриадэ, сын Корнаха, сына Авагдди, сына Илидира, сына Ллуйра, сына Охтайра, сына Трайглетана, сына Фраехана, внука Эримона, ибо Фраехан не знал своего папаши. А это, - мужчина поднял обеими руками над своей головой тот самый громадный булыжник, - «Снаряд От Катапульты На Пенсии, Превращающий Взрослого Мужчину В Лепешку». Когда-то меня знали Бриадэ, гордый, великий, могучий, тот, кого, если назвать просто бесстрашным значит солгать, ибо эти слова не передадут и капли моих истинных храбрости и смелости, тот, которого боятся саблезубые белые медведи-мамонты в Арктике и высасывающие плоть пингвины-вампиры в Антарктике, а гигантские кровожадные плюющиеся ядом ящеры Экватора кончают самоубийством только при одном звуке моего имени. Миллионы миллионов сразил я, превратив их в кровавые ошметки, Миллионы миллионов плюс одного сделал фаршем «Снаряд От Катапульты На Пенсии, Превращающий Взрослого Мужчину В Лепешку» (один раз он скатился кому-то на голову, когда я отвлекся).

На мгновение мега-вождь замолчал и тысячи взревевших киммерийских голосов огласили все пространство Трух-Креала и, отразившись от оплавленной поверхности земли, унеслись в небо, пугая богов. Вопил как сумасшедший и Конан, сын Ниала. Можно даже сказать визжал, орошая все вокруг своей слюной, и тряся своими длинными, черными, засаленными патлами. В руке у него была зажигалка, и огонь, который она породила, юный воин поднял высоко у себя над головой.

- Я сразил Маннаёдура Молот В Ошметках Мозгов и его тысячи тысяч асов, когда он посмел напасть на мой город! Я поверг их всех на землю, запустив «Снаряд От Катапульты На Пенсии, Превращающий Взрослого Мужчину В Лепешку» - попадали они все как кегли! Велика была дань Зевсу Кровавому! Я отрезал их головы и построил из них пирамиду, я разорвал их груди голыми руками и построил из них зиккурат! Я сразил Вакинна Волосатые Руки Гнилые Зубы, когда он и его ванирские шакалы решили устроить великое переселение на юг! Я сшиб его с оленя, бросив «Снаряд От Катапульты На Пенсии, Превращающий Взрослого Мужчину В Лепешку», а через дыру в горле вырвал его позвоночник и положил его на алтарь Зевса Кровавого! Я запинал Стремительного Кабана На Амфитаминах, посмевшего забрести в наши земли из своих глухих лесов! Он был больше ростом, чем копьезубый тираннозавр, тот пикт, но я запустил «Снаряд От Катапульты На Пенсии, Превращающий Взрослого Мужчину В Лепешку» и засветил ему прямо в глаз, а потом он долго танцевал ламбаду, прикованный к алтарю Зевса, пока его раскатывали по поверхности земли катками! Когда-то меня знали Бриадэ! Я, я, я, я…

Тут мега-вождь скрестил на груди руки и начал речитатив:

«Бриадэ-ага меня как-то знали,
На киммерийских улицах все узнавали,
За храбрость, за крутость все прославляли,
Бухло в каждом доме, всегда проставляли,
А девки любые неизменно давали,

Это киммерийский рэп, киммерийский рэп,
Киммерийский рэп, киммерийский рэп,
Киммерийский рэп, киммерийский рэп. [подхватили тысячи глоток]

Враги же боялись меня и уважали,
Вспоминая мой образ, мелко дрожали,
Завидев вдали - в страхе бежали,
Или прикинувшись трупами, колом лежали,
А те, кто сразиться решил – умирали,

Это киммерийский рэп, киммерийский рэп,
Киммерийский рэп, киммерийский рэп,
Киммерийский рэп, киммерийский рэп. [подхватили тысячи глоток]
РЭЭЭП! РЭЭЭЭЭП! РЭП! [вступил женский хор]

Многие кровавые клятвы давали,
Ругали, орали и проклинали, 
Киллеров страшных, убить нанимали,
Ловушки коварные на меня расставляли,
Но всегда – лажали! Лажали! Лажали!

Это киммерийский рэп, киммерийский рэп,
Киммерийский рэп, киммерийский рэп,
Киммерийский рэп, киммерийский рэп. [подхватили тысячи глоток]

Это киммерийский рэп, киммерийский рэп,
Киммерийский рэп, киммерийский рэп,
Киммерийский рэп, киммерийский рэп. [подхватили тысячи глоток]
РЭЭЭП! РЭЭЭЭЭП! РЭЭЭП! РЭЭЭЭЭП! РЭП! РЭП! [вступил женский хор]»

Наконец песня смолкла. Киммерийцы, как зомби обожающими глазами уставились на своего кумира. Он был для них теперь богом. И дать ему были готовы не только женщины.

Только Конан скривился и погасил зажигалку. Он был труѢ-блэкарем и терпеть не мог рэп.

- Миллионы миллионов сразил я, миллионы миллионов плюс одного сделал фаршем «Снаряд От Катапульты На Пенсии, Превращающий Взрослого Мужчину В Лепешку», - мега-вождь оглядел киммерийцев и те, на кого попадал его взгляд, отводили глаза, а все остальные просто дрожали от страха. – Я бился еще тогда, когда боги ходили по земле, а людей еще не существовало на свете, и буду даже тогда, когда придет киммерийский Рагнарёк, потому что когда-то меня знали Бриадэ, король королей. Когда-то меня знали Бриадэ, но недавно прилетел ворон посыльный с запиской от моего кровного отчима. В нем содержалось только одно слово. «Пикачу». Пикачу – это любимый суслик моего кровного отчима. Когда мы увидели его имя, мы поняли, что именно Пикачу – пророк судьбы киммерийцев. Когда мы выпустили полуголодного суслика из клетки, он прыгнул мне на колени. Так я стал царем императоров королей - священником киммерийских богов.

Некоторые киммерийские вожди загудели от возмущения – им тоже хотелось стать царем императоров королей - священником киммерийских богов. Однако никто не смел оспаривать волю священного суслика. Никто, кроме одного. Из рядов вышел великан киммериец с седой бородой, длинною до самой земли. Ростом он был со столетнюю ель, а плечи шире кита.

- А почто ты нас священным сусликом пугаешь? Откуда нашему великому народищу знать, что правду ты глаголешь?

Внезапно с небес раздался божественный голос:

- Я НЕ ВМЕШИВАЮСЬ В СУДЬБЫ ЛЮДЕЙ! НО, СЛЫШЬ, МОРРИГАН, МНЕ ВСЕ-ТАКИ БЫЛО БЫ ПРИЯТНО, ЕСЛИ БЫ ЦАРЕМ ИМПЕРАТОРОВ КОРОЛЕЙ – СВЯЩЕННИКОМ КИММЕРИЙСКИХ НАС, СТАЛ ТОТ, КОТОРОГО КОГДА-ТО ЗНАЛИ БРИАДЭ.

- Да будет, так! – произнес старик.
- Да будет так! – молвили вслед тысячи голосов.